Легенды ночных стражей 5: Обман - [8]

Она открыла, что многие растения, произрастающие на земле, с успехом приживаются в стволовых карманах Великого Древа. В висячем саду Отулиссы росли цветы, мох, лишайники и даже орхидеи. Устроившись среди свисающих побегов плюща, под прелестным кустиком печеночницы, нежившейся в лучах лунного света, Отулисса глубоко задумалась о том, почему ее нисколько не радует научная экспедиция стаи. Она совершенно не испытывала того восхитительного пузырящегося восторга, который столь часто сопутствовал ей на пути научных открытий. Более того, желудок у нее сжимался от тревоги и нехорошего предчувствия. В чем же дело? Прежде всего в том, что она осталась на дереве не только из-за своих многочисленных обязанностей. Артрит Уинифред был лишь удобным предлогом. Нет-нет, ее удержало что-то другое. И почему она упомянула сборник анекдотов, когда объясняла друзьям необходимость расширить круг чтения? Может быть, ее расстроила вся эта история с «упрощенным» Праздником урожая? Нет, не только. Чем больше Отулисса думала, тем яснее понимала, что большая часть ее тревог имеет какое-то отношение к библиотеке. К библиотеке и ее драгоценным книгам. «Нет, — поправила себя Отулисса. — Это не только мои книги. Они общие».

И тут в садик опустилась одна из нянечек, пестрая неясыть по имени Глиннис. Нянечки на Великом Древе ухаживали за маленькими совятами, работали в лазарете и на кухне.

— Не хотите выпить глоточек молочникового чайку, Отулисса? — предложила Глиннис. — У меня тут в чайнике как раз осталось на чашечку! Ночи нынче прохладные, самое время согреться горячим чайком.

— С удовольствием, Глиннис, — кивнула Отулисса.

— Опять заработались допоздна? — участливо спросила Глиннис, наливая ей чай.

— Да… да. Нужно было доделать кое-какие дела в библиотеке.

Отпив глоток чая, Отулисса почувствовала дрожь решимости, поднимающуюся со дна желудка. Вот тебе и успокаивающее воздействие висячего садика! Поставив чашку, она поблагодарила Глиннис и полетела в библиотеку. Очутившись внутри, Отулисса сразу направилась к задним полкам, где недавно толпились смешливые совята. Она хотела взять книгу, которую читали птенцы, но случайно взгляд ее упал на другую обложку с надписью: «Вредные стишки для испорченных умишек». Отулисса никогда в жизни не читала такой пакости. Хотя разве не она сегодня выступала за расширение круга чтения? Жаль, что сова, называющая себя Стригой, не видел ее в эту минуту! В этой книге оказалась целая глава, посвященная «пометным шуточкам». Отулисса прочитала первый стишок и невольно прыснула со смеху.

Одной чайке по имени Джон Захотелось отведать бульон.

Вот поймал он селедку, громко крикнул: «Похлебка!» И заправил пометом бульон.

Отулисса вздохнула. Что поделать, совятам нравится именно такой юмор, как раз такие шуточки они вычитывают и пересказывают друг другу в столовой, за что их регулярно выставляют из-за стола. Это возрастное… «Но может быть, — пробормотала себе под клюв Отулисса, — и нам, взрослым совам, время от времени полезна толика незамутненной глупости? Отчего же так бесится эта странная голубая сова? Отчего она так топорщит свои и без того редкие перышки?»

Глава VI Жженая бумага

Итак, стая снова была в воздухе. До рассвета оставалось еще не меньше часа, и друзья вовсю наслаждались полетом. Все было прекрасно. «Даже слишком прекрасно», — подумал Сорен. Странное дело, на этот раз он покидал остров почти с облегчением. Кажется, его любимая Пелли тоже почувствовала это, и хотя Сорен подробно рассказал ей о целях научной экспедиции, она сразу поняла, что у ее друга есть какие-то другие причины побыть вдали от острова. Она знала, что Сорен тревожится о Корине. Сорен переживал за юного короля ничуть не меньше, чем за собственных дочек. И неудивительно, ведь он приходился Корину родным дядей! Кроме того, Сорену казалось, что если ему с детства посчастливилось попасть под крылышко благородному Эзилрибу, то теперь он просто обязан стать таким же наставником для Корина. Эзилриб всегда был для Сорена лучшим примером в жизни. В глубине души он до сих пор приписывал все лучшие качества своего совиного характера влиянию любимого учителя. Не было ночи, чтобы Сорен не тосковал по старому Эзилрибу. Если он сможет сделать для Корина столько, сколько сделал для него его мудрый наставник, ему больше не о чем будет беспокоиться в жизни.

Корин был совой, наделенной великими и загадочными способностями. В ранней юности он с беспримерной отвагой перенес немыслимые бедствия, вышел победителем из множества испытаний и дослал уголь Хуула из жерла вулкана в краю Далеко-Далеко. В то же время он был сыном Ниры и Клудда — ужасных, чудовищных, безумных предводителей Чистых. Это было страшное и грозное наследие, с которым молодой король вел постоянную борьбу в своем сердце, разуме и желудке. В глубине души Сорен надеялся, что Корин никогда не найдет себе подругу и не передаст потомству свою дурную кровь.

С недавних пор Сорен вновь стал тревожиться за своего племянника. Он и сам не понимал, откуда исходит эта тревога. У них и раньше бывали плохие времена, взять хотя бы эпоху так называемого Золотого Древа, но сейчас все было позади, уголь был надежно спрятан в кузнице Бубо, однако после того, как на острове появился этот загадочный Стрига, Корин стал вести себя очень странно. Сорен знал, что его племянника все время преследуют мысли о Нире. К сожалению, после битвы в Серединном царстве ее тело так и не было найдено, но Сорен подозревал, что даже если бы смерть злодейки была подтверждена со всей определенностью, это ничуть не умерило бы страхи молодого короля.