Легенды II - [10]

Я благодарна ей за дружбу. И Марти, и я будем рады ее помощи, когда придет время рожать. Но ее Олпи старше моего Петруса и подзадоривает его на разные бесшабашные выходки. Вчера их не было дотемна, и хвороста они принесли совсем немного. Они сказали, что услышали вдали музыку и пошли на ее звуки. Уверена, что они уходили в лес дальше, чем допускает благоразумие. Я отругала обоих. Петрус притих, но Олпи дерзко спросил у своей матери, уж не хочет ли она, чтобы он пустил корни в этой грязи. Меня поразило, как может мальчик так разговаривать с матерью. Своими кошмарами Петрус тоже наверняка обязан ему — Олпи любит рассказывать ему страшные сказки о ночных призраках и сосущих кровь ящерицах. Я не желаю, чтобы Петрусу забивали голову подобными суевериями, но что я могу поделать? Мальчики поневоле должны добывать нам топливо, а одного Петруса я отпустить не могу. Все мальчики в нашем лагере, кто постарше, выполняют такую же работу. Грустно видеть, как Петрус, потомок двух знатных родов, таскает дрова наряду с сыновьями простолюдинов. Я боюсь, что потеряю его задолго до возращения домой.

И где же Джатан? Что случилось с нашими мужчинами?

Девятнадцатый или двадцатый день Зеленой луны

14-го года правления благороднейшего

и блистательного сатрапа Эсклепия

Сегодня в наш лагерь пришли трое мужчин и одна женщина, вымазанные в болотной грязи. Когда я услышала шум, мое сердце затрепетало — я думала, что вернулись наши разведчики, но это оказались люди с другого корабля.

Их судно попросту развалилось, и однажды утром они все очутились в реке вместе с капитаном и всей командой. Спасти с потерпевшего крушение корабля не удалось почти ничего, и больше половины бывших на борту душ утонуло. Многими из тех, кто добрался до берега, овладело безумие — люди совершали самоубийства или пропадали в лесу.

Особенно много народу погибло в первые несколько ночей, поскольку вокруг лежала настоящая трясина без единого клочка твердой земли. Я зажала уши, когда дошло до рассказов о людях, которых засасывало в жидкую грязь с головой. Многие просыпались от странных снов. Одни после опоминались, но другие уходили в болото, и больше никто их не видел. Четверо наших гостей сказали, что они шли первыми и скоро подойдут остальные, кому удалось уцелеть. Вскоре те действительно начали прибывать — по трое, по четверо, оборванные, искусанные мошкой, обожженные губительной речной водой. Всего их шестьдесят два — несколько сосланных дворян и простые люди, отплывшие на поиски новой жизни. Самые злые из них — это те, кто вложил средства в экспедицию, надеясь нажить состояние.

Капитан погиб в ночь крушения, и матросы, неожиданно ставшие изгнанниками, в полной растерянности. Одни из них держатся особняком от «колонистов», как они нас называют, другие, кажется, понимают, что должны либо влиться в нашу среду, либо погибнуть.

Кое-кто из наших недоволен этим нашествием — нам, мол, самим едва хватает жилья и пропитания, — но в большинстве своем мы Охотно поделились с пришельцами всем, что у нас есть. Не думала встретить людей, чье положение еще хуже нашего. Мне кажется, прибавление пойдет нам на пользу, особенно Марти и мне. Пришедшая с ними женщина по имени Серр — опытная повитуха. Еще у них есть кровельщик, корабельный плотник и несколько охотников. Матросы, парни крепкие и сноровистые, тоже могут быть очень полезны.

От наших мужчин по-прежнему ни слуху ни духу.

Двадцать шестой день Зеленой луны

14-го года правления благороднейшего

и блистательного сатрапа Эсклепия

Время мое пришло, и я родила. Повитуха унесла мою девочку, даже не показав ее мне. И она, и Марти с Челлией говорят, что дитя родилось мертвым, но я уверена, что слышала плач. Я была почти без чувств, но помню, что слышала. Мое дитя позвало меня, прежде чем умереть.

Челлия говорит, что я заблуждаюсь, что девочка была синенькая и ни разу не пискнула. «Почему же тогда мне не дали взглянуть на нее?» — спросила я. Повитуха ответила, что так я буду меньше горевать, но бледность, которая покрывает ее лицо при каждом моем вопросе, меня настораживает. Марти тоже не хочет говорить об этом. Либо она боится за собственного ребенка, либо от меня что-то скрывают. За что ты столь жестоко отнял у меня обеих моих дочерей, о Са?

Я все расскажу Джатану, когда он вернется. Будь он здесь, он помогал бы мне в самые тяжкие последние дни, мне не пришлось бы так надрываться, и моя крошка, возможно, была бы жива. Но его не было со мной тогда и теперь тоже нет. Кто присмотрит за моими мальчиками, кто будет кормить их и следить, чтобы они приходили из леса засветло, пока я поправляюсь после своих неудавшихся родов?

Первый день Урожайной луны

14-го года правления благороднейшего

и блистательного сатрапа Эсклепия

Я уже на ногах, но мне кажется, что сердце мое похоронено вместе с моим ребенком. Чего ради я несла ее так далеко и переносила все эти лишения, если ей не суждено жить?

Наш лагерь так переполнен, что между хижинами едва можно пройти. Карлмин, разлученный со мной на время моей болезни, теперь не отстает от меня, как маленькая тень. Петрус еще больше подружился с Олпи и не обращает на мои слова никакого внимания. Я велю ему не уходить далеко от лагеря, а он из упрямства забирается все дальше в болото. Челлия советует мне оставить его в покое. Эти двое мальчишек стали любимцами всего лагеря из-за того, что нашли новые съедобные ягоды, растущие кистями. Эти плоды, ярко-желтые и отчаянно кислые, наше голодное сообщество приняло с большой радостью. Меня, однако, бесит, что все и каждый поощряют моего сына в его непослушании, хотя мальчики то и дело рассказывают о звучащей вдали музыке и похваляются, что отыщут, откуда она исходит. Мое материнское сердце подсказывает, что не будет добра от этого колдовского обольщения, заманивающего их все глубже в грозящие гибелью джунгли.