Легенды Бенсонс-Вэлли - [74]

— Слушай, Кэти, — сказал он. — Я тоже люблю тебя. А Янгер сбежал от тебя, когда он тебе так нужен, и весь город знает это. Я должен драться с ним, Кэти. Не удерживай меня. Я старею и боюсь, но я буду с ним драться.

Некоторое время они так сидели в полутьме, обнявшись, потом Дарки отвел ее руки, пошел к двери и открыл ее. Выйдя, он крикнул громко, чтобы услышала жена:

— Я изобью его в кровь, и ни слова больше об этом!

Ночь все трое провели без сна. Кэти лежала с открытыми глазами; она то молилась шепотом, то принималась тихо плакать; она знала, что слезы не принесут ей облегчения. Мать тоже не спала, и глаза ее были сухими — она давно уже отвыкла плакать. Дарки временами забывался, но тут же начинал ворочаться так, что кровать скрипела под ним, словно собиралась рухнуть. Несколько раз он взмахивал руками, будто нанося кому-то удары, и что-то хрипло кричал.

Ранние часы страстной пятницы ползли черепашьим шагом. Дарки проснулся поздно. Позавтракали в молчании. Уинни и Кэтлин вымыли посуду, потом Уинни принялась одевать младших детей: время было отправляться к обедне. Она надела на них все самое лучшее. Уинни и Кэтлин ушли с четырьмя младшими. Кевин остался дома с отцом. Дарки давно уже бросил ходить в церковь, старший сын следовал его примеру, невзирая на слабые протесты матери.

Дарки вышел во двор, отыскал в сарае старую веревку, топором отрубил от нее кусок и начал тренировку. Он прыгал легко и ловко. На нем были домашние туфли, серые штаны и белая спортивная фуфайка. На правом предплечье была вытатуирована полунагая женщина, на левом — змея, обвившаяся вокруг меча.

Кевин, высокий, широкоплечий, но не такого могучего сложения, как отец, вышел во двор и уселся на обрубок у сарая. Подняв свежую щепочку, он принялся задумчиво жевать ее.

— Поздновато, я думаю, начинать тренироваться, а? — сказал он отцу, и по лицу его пробежала еле заметная сочувственная улыбка.

Кевин один во всем городе не боялся своего отца, и Дарки знал это.

Помолчав, он ответил:

— Просто хочу вспотеть — пусть пиво выйдет. А то, если я встречу его сегодня…

— Если хочешь, я буду драться с ним вместо тебя, — предложил Кевин.

Дарки с досадой бросил веревку на землю.

— Он убьет тебя!

— Он и тебя убьет. Ты слишком стар.

Дарки подскочил к сыну и встал над ним. Кевин поднял на него спокойные глаза; он знал, что отец никогда его не ударит, он никогда не бил своих детей.

— Я знаю, что не могу совладать с ним, папа. Выучки у меня нет… Но и тебе не побить его… Ты бы лучше почил на лаврах… непобедимый чемпион!

Дарки как-то обмяк и резким ударом ноги отшвырнул в сторону кучу щепок. Кевин решил не отступать.

— Ты всегда говорил мне, чтобы я не ввязывался в драки. Что драки ни к чему. А теперь сам собираешься драться.

— Я никогда не ввязывался в драки, дружок, — ответил Дарки. Он так называл сына только в редкие минуты, когда в нем просыпалась отцовская любовь, но это скорее был способ скрыть свои чувства. — Я больше разнимал драки, чем затевал сам. Но видишь, в чем дело: все, что у меня было, — это моя сила. Когда я был, как ты, я боялся всего и всех. А потом вдруг понял, что я сильный. Я был не очень башковитый и остался неученым. Но сила давала мне заработок, и я смог вырастить тебя и остальных детей. Я себя чувствовал на высоте, меня уважали. Я всем говорил, что я силач, и всегда повторял, что так же силен, как прежде… Ну вот, теперь мне надо оправдать эти слова. Кэти мне дочь, и я должен драться с ним.

— А мне она сестра, — настаивал Кевин.

— Да ты-то не объявлял, что изобьешь его. Да и куда тебе! Он силен в бою, не забывай этого. — Почувствовав, что неосторожно раскрыл сыну свои сомнения, Дарки взорвался: — Только и ему придется туго. Я такой же, как прежде!

Он поднял веревку и снова начал скакать. Кевин ушел в дом.

Когда жена и младшие дети вернулись из церкви, Дарки со двора окликнул Кэтлин. Она помедлила, потом подошла к нему.

— Он был там? — спросил Дарки.

— Да.

— Говорил с тобой?

— Нет.

Дарки отвернулся от нее, поднял валявшуюся у сарая лопату и стал насыпать землю в старый мешок от картофеля. Кэтлин ушла, оставив его за этой работой. Наполнив мешок, он завязал его веревкой. Затем привязал свободный конец веревки к ветке дерева, росшего в углу двора, и с трудом подтянул тяжелый мешок на высоту человеческой груди.

Вытерев пот со лба, Дарки принялся молотить кулаками по мешку, как это делают призовые боксеры на тренировке. Удары по мешку становились все ожесточеннее. Дарки шумно дышал, крякал и что-то бормотал про себя до тех пор, пока Уинни не крикнула из дому, что обед на столе. Тогда он вошел в дом и облачился в рубашку и куртку.

Обед состоял из рыбы с жареным картофелем, купленных Уинни на обратном пути из церкви, и помидоров, которые Дарки с Кевином выращивали на огороде. После обеда Уинни и Кэтлин убрали со стола, а Дарки нехотя стал читать сообщения о скачках в вечерней газете.

Вдруг у входной двери задребезжал звонок. Дарки отложил газету и сказал:

— Я сам открою!

Он скинул куртку и повесил ее на спинку стула. Медленно он вышел в прихожую и зажег там свет. Несколько мгновений он стоял в нерешительности, глядя на дверь, как бы стараясь угадать, кто притаился за ней. Потом выключил свет, отпер дверь и невольно отступил назад, крепко сжав кулаки.