Легенды Арканота. Безумие Тёмного бога - [11]

- Идём, горе луковое! - фыркнула кузнец, вцепившись в запястье Сана и потащив его за собой, - С таким оружием ты только людей насмешишь. У меня есть для тебя небольшой подарок.

Сандор неуверенно расплылся в улыбке, с сомнением поглядывая на Кану. Женщина казалась сейчас весьма решительной, словно на самом деле давно хотела научить Сана сражаться на мечах. В прочем, юноша понимал, что это всего лишь иллюзия - кузнец всегда старательно избегала знакомства Сандора с оружием.

"Интересно, что за подарочек она тебе устроила?" - захихикал Наралеск, копошась в его мыслях. Этого собеседника было просто невозможно унять, и Сан невольно улыбнулся, почувствовав себя чуточку увереннее. Когда Наралеск с ним разговаривал, ему всегда становилось намного лучше, даже если до этого настроение было просто ужаснейшим.

Кузня всегда походила на поле боевых действий. Порядок был минимальный, и поддерживался настолько, что бы Кане ничего не мешало работать. Потому возле горна и наковальни было предельно чисто, но зато в самом дальнем конце кузницы царил настоящий беспорядок, лишь время от времени исчезавший, когда Сандор решался в нём разобраться. Кана не отличалась стремлением к поддержанию чистоты, потому больше некому было убираться в её мастерской. Зато в доме кузница всегда было чисто и убрано - женщина там просто почти не появлялась, и грязи было неоткуда появиться. Лишь иногда Кана стряхивала с полок пыль, а всё остальное свободное время проводила за работой.

Затащив Сандора в кузню, Кана принялась рыться в горе мусора, пытаясь откопать из-под неё вход в подвал. Среди этой грязи Сан чувствовал себя как не в своей тарелке, а вот кузнец, похоже, совсем не обращала на это внимания. Тихо напевая какую-то песенку, женщина, наконец, нашла дверь и с трудом её открыла, чихнув из-за поднявшейся пыли.

- Прошу на борт, капитан! - воскликнула Кана, приглашая Сандора спуститься вниз. Неуверенно осмотрев подвал, юноша всё же рискнул спрыгнуть вниз.

Кромешная темнота, мгновенно окутавшая его, сначала испугала Сана. На секунду ему показалось, будто он провалился в бесконечную пустую бездну. Пока не ударился головой об одну из ступенек и не вернулся в реальность.

"Ну конечно же, спустившись к кузнецу в подвал ты обязательно провалишься в какую-то пропасть, которая оказалась там неизвестно как!" - фыркнул Наралеск и тихо захихикал. Недовольно поморщившись, Сандор решил не обращать на него внимания хоть некоторое время и осмотрелся, когда глаза немного привыкли к темноте.

Вокруг были ящики. Много ящиков. В подвале было столько старых ненужных вещей, что Сандор уже начал волноваться за здравие кузнеца - хранить столько хлама было ненормально. Однако скатившаяся по лестнице Кана грозно посмотрела на Сана, давая ему явно понять, что бы он и не думал хоть что-то выносить из этого помещения без её разрешения.

- Между прочим, у меня самый большой подвал в деревне. Многие мне приносят свои вещи, что бы они у меня здесь хранились, - пожала плечами Кана, принявшись оправдываться за подобный беспорядок, - Вот это, например, Корам принёс. А вон те коробки мне Ален принесла - они с мужем сейчас чинят крышу, а из-за постоянных дождей внутри дома всё заливает.

Улыбнувшись, Сандор вздохнул и кивнул головой. Исправлять Кану было уже поздно, потому юноша решил просто смириться с происходящим. Кузнец всегда вызывала у него смешанные чувства - порой окружающие грязь и мусор раздражали его, а иногда он просто удивлялся Кане - как можно так быть не похожей на окружающих? Она была по-своему особенной и неподражаемой.

Порывшись среди ящиков, наполненных разной дребеденью, Кана бережно высунула из одного из них увесистый свёрток, взяв его в руки с такой осторожностью, словно там было живое дитя. Улыбнувшись Сандору, кузнец аккуратно вылезла из подвала и дождалась, когда Сан выберется следом за ней.

- Он мне достался ещё от твоего отца, - промурлыкала Кана, ласково поглаживая рукой свёрток, словно там было настоящее сокровище, - Твой отец из нашей деревни, знаешь? О, Калед был самым шумным мальчишкой во всём Драмшире! Помню, мне было двадцать, когда он отправился на фронт. Я тогда только училась у своего отца кузнечному делу. А когда выучилась, Калед неожиданно вернулся в деревню. С твоей матерью. Пожалуй, это был самый первый волшебник, которого мне довелось повстречать. Но я до сих пор помню тот странный холод, что веял от неё... Твой отец попросил меня выковать ему меч...

Кана мягко коснулась свёртка и развернула его. Ухватившись рукой за показавшуюся рукоять, кузнец ловко стянула ткань и взмахнула мечом, сверкнувшим на солнце, бившем в окно.

Сандор не мог сдержать восхищения - он никогда бы и не подумал, что Кана могла делать столь восхитительные вещи! Её нынешние творения были скучными и однообразными, но меч, что сейчас сверкал и переливался в её руках, затмевал всё, что она когда-либо делала. Не в силах сдерживать восторг, Сан изумлённо воскликнул, смотря на оружие, как на что-то божественное и прекрасное.

Одноручный меч казался настолько лёгким, что даже в руках Каны он лежал, словно невесомое перо. Его клинок был прямым и широким, посередине него тянулась полоска из более тёмного железа, на котором были выгравированы странные символы, значение которых Сандор не знал. С одной стороны немного ниже гарды клинок был украшен заострёнными зубьями, из-за которых со стороны меч походил на длинную и узкую морду дракона. Гарда имела очень причудливую форму: чуть выше "зубов" в клинок был вплавлен крупный голубой кристалл в форме слезы, отполированный до абсолютной гладкости. Сам драгоценный камень был обрамлен белоснежно-белой сталью, сделанная из которой гарда двумя длинными когтями изгибалась вниз. Рукоять меча была изготовлена из совершенно другого металла - он имел угольно-чёрный цвет и переливался на солнце каким-то таинственным, угрожающим светом. Резьба на рукояти была минимальна, зато какие припаянные к ней кольца её украшали! Они были сделаны словно из настоящего серебра, и на них, так же как и на клинке, были выгравированы таинственные округлые символы. Навершие треугольной формы имело тот же серебряный цвет и сверкало на солнце, словно тоже являлось драгоценным камнем.