Легенда озера Гранд - [15]

— Николас Бонелли, — шепотом сказала она, — я только начала борьбу.

Вернувшись в столовую, она шмякнула тарелку с горячим омлетом и тостами с маслом на столик у окна, выходившего на озеро.

— Идите ешьте, пока не умерли с голоду.

Николас медленно двинулся к столику.

— Вы должны быть благодарны мне, что я вам отказал. Ведь я мог бы притвориться, что веду расследование, а спустя какое-то время сказать вам, что все обнаруженные мною улики указывают на вину вашего отца. Если мой отец поступил нечестно, что заставляет вас думать, что я окажусь более честным?

— Я это учла. — Рэйчел открыла двери на веранду. По бесцветному небу плыли одинокие клочья облаков. Легкий утренний ветерок пошевелил ее волосы. — Я предполагала, что при этом расследовании постоянно буду рядом с вами. — Она повернулась и посмотрела ему в глаза. — Мы были бы одной командой. Вы, с вашим знанием методов расследования, и я, с моим знанием моего отца. И моими настойчивостью и решимостью.

Николас с недоверием уставился на нее, рука, которая подносила кофе ко рту, остановилась на полпути.

— Я не представляю, какие обстоятельства могли бы вынудить меня позволить какому-либо клиенту, а уж вам тем более, стоять за моей спиной, когда я работаю.

Небо рассекла молния. Сквозь открытые окна донесся шум поднимаемых ветром волн, которые бились о громадные сваи, поддерживающие причал. Рэйчел невидящим взглядом уставилась в книгу, делая вид, что читает.

Шлепанье карт по истертой кожаной поверхности старого столика для игр действовало ей на нервы. Николас сидел в профиль к ней, так что она видела его впалую щеку, выступающий подбородок и иссиня-черные волосы. Его густые темные брови и шрам под глазом придавали лицу еще более сердитое выражение. Он выглядел непреклонным, жестким, сильным. С этим его обликом как-то не вязалось изящное, красивой формы ухо. Ему больше подошло бы ухо, похожее на цветную капусту, разбитое, как у боксера. И мозги у него как цветная капуста. Рэйчел ненавидела цветную капусту.

Карты разлетелись по столу. Рэйчел хотела собрать их, но Николас огрызнулся:

— Не трогайте.

— Устали или проиграли?

— Устал сидеть. Устал от этого места. И устал оттого, что вы меня разглядываете. — Он ударил костылем по полу. — Прекратите бомбить меня телепатическими посланиями, или что там должны означать ваши взгляды. Это не сработает. Вопрос закрыт. Закончен.

— Я ничего не посылала. Должно быть, вас терзает собственная совесть. — Увидев, как напряглись мышцы его плеч, она постаралась свернуть с минного поля: — Я не разглядывала вас. То есть, может быть, разглядывала, но не потому… У вас миловидное ухо, — выпалила она.

С гор, окаймляющих озеро, донесся раскат грома.

— Если ваш отец был наполовину таким же несносным, как вы, я бы не стал обвинять своего отца, если бы он действительно нажал на газ.

У Рэйчел перехватило дыхание.

— И вы меня называете несносной?!

— Я по крайней мере не хожу вокруг да около и не говорю, что у вас миловидные уши.

— У меня не миловидные уши. Они слишком большие и оттопыренные.

Он медленно развернулся и изучил ее голову.

— Я так не думаю.

— Значит, это правда, ведь всем известно, что вы знаток красивых женщин.

— Я бы не назвал вас красивой.

Рэйчел проглотила обидное замечание, не поморщившись.

— Мне безразлично, как бы вы меня назвали.

— Красивое лицо должно быть классическим. Ваше лицо интересное.

— Большое спасибо.

Он фыркнул.

— Вы как заноза в одном месте, но мы не обсуждали ваш характер. Мы говорили о вашем лице. Овальная форма, кожа цвета слоновой кости, немножко веснушек, маленький, но решительный подбородок и слишком большой рот, что повышает интерес.

Рэйчел не удержалась от вопроса:

— А это хорошо или плохо?

— Сам по себе большой рот — это плохо. Но для женского лица такой рот, как ваш, — это хорошо, — раздраженно добавил он. — Вы, должно быть, привыкли слышать от мужчин, что ваш рот создан для поцелуев.

— Мужчины, с которыми я встречаюсь, не судят так поверхностно.

Он поднял брови.

— Даже не принимают во внимание вазы с фруктами у вас в ушах?

— Посмотрите на себя. В этом желтом свитере вы выглядите как банан-переросток.

— По крайней мере верх и низ моего костюма сочетаются друг с другом. Я же не хожу в красных брюках и голубой рубашке.

— Брюки у меня не красные, а фиолетовые. Кто бы хвастался, имея такой занудный характер, не говоря уж об ограниченных умственных способностях.

— Думаю, тот, у кого волосы рыжие, как у клоуна.

— Вы просто завидуете, потому что у меня волосы растут на голове, а не по всему телу, как у неандертальца.

— Будь я неандертальцем, я давным-давно шарахнул бы вас по голове дубинкой.

— Да ну? — ехидно спросила Рэйчел. — А твоя мама носит армейские ботинки.

Он угрожающе прищурился.

— Твоя тоже.

— А вот и нет. Возьмите свои слова назад. Вы… — Последние слова Рэйчел утонули во взрыве его хохота.

— Вы слишком много времени проводите на детской площадке, — с трудом выговорил он, захлебываясь от смеха.

— А вы слишком много времени проводите с преступниками и гангстерами.

— Нет, — задыхаясь, произнес он, — хватит. Я сдаюсь, я поднимаю руки, я проиграл. Вы выиграли.