Легенда о Великой волне - [65]

– Пресвятая Дева пустыни! – воскликнула Найла. – Светогекконов здесь больше, чем в целом Мехаратте! И они так расположились, будто…

– Черт возьми, пусти меня посмотреть!

Найла отодвинулась: на мокрых от пота щеках играли зеленые блики.

– Они что-то делают с песком – греют его или освещают… – Найла понятия не имела, чем именно заняты созвездия зеленых огоньков, мерцающих между колесами Сиракк. Раньше она никогда не видела, как корабль высиживает яйца.

Может, это подготовка к родам, которые совсем скоро предстоят и ей? Похоже на то.

Сарган отполз от люка. У него, как у мужчины, представления о происходящем были еще более смутными.

– Что делать? – после долгой паузы спросила девушка.

Сарган долго раздумывал. Стук сердца корабля, гулко отдающийся в переборках, мешал собраться с мыслями.

– Наверное, нам лучше подождать, – неуверенно произнес он. – Все равно помочь мы никак не можем. Мы здесь чужие. Только мешаем. Подглядываем!

Найла снова посмотрела вниз. Глаза привыкли к темноте, и зеленоватый свет, казалось, стал мягче и теплее. Что в таких случаях должен делать капитан? Может, от нее ждут каких-то приказов, а она и понятия об этом не имеет?

– Мне кажется, нам всем нужно сойти с корабля, – прервав тишину, наконец сказала Найла. – Мы разобьем лагерь прямо здесь, на дюнах.

– Хочешь оставить ее одну?

Девушку поразили слова Саргана. Он говорит об этом куда более прямолинейно, чем она!

– Мы будем рядом и, если что, сможем помочь.

Сарган закусил губу.

– Сзади, в миле от Сиракк, идет корабль. Он следит за нами от самого Мехаратта. Я не хотел тебе говорить, пока не…

Найле показалось, что страж песков в растерянности. Она поднялась на ноги, отряхнула бриджи.

– Какого черта ты не сказал мне сразу?!

Старик, похоже, ожидал такой реакции, но не сразу нашелся что возразить.

– Я хотел убедиться в его намерениях, прежде чем поднимать тревогу. Может его, как и нас, ураган сорвал с причала.

– И что, убедился?

– Он точно нас преследует. Иначе бы не шел за Сиракк по пятам.

Найла выругалась. Только этого еще не хватало!

– Скоро стемнеет. Отдавай приказ, пусть все немедленно сходят на землю. Мы спрячемся на дюнах и посмотрим, чего они от нас хотят. – Девушка спихнула в открытый люк немного песка. – И закрой крышку, пожалуйста. Пусть Сиракк не думает, что мы подглядываем. Ей сейчас нельзя волноваться. Мы позаботимся и о ней, и о яйцах.

Молча всматриваясь в даль, Дхакритт взвесил в руке шар из железной древесины, перебросил его с одной ладони на другую. Он был размером с мандарин, но, в отличие от других экземпляров, идеально круглый, а цедра походила на полированную слоновую кость, перед которой бессильно любое лезвие.

Глаза отравителя беспокойно бегали по дюнам, обласканным лучами заходящего солнца. Но разум – от изрядной дозы бхета – блуждал где-то далеко, растекаясь по металлу как растопленное масло.

Погруженная в заботы о яйцах, Сиракк дышала тихо и ровно.

Дхакритт попытался было заговорить с ней, но корабль не удостоил его ответом.

Азур, присев в командирское кресло, позволил себе немного отдохнуть. Они перепробовали все на свете, но корабль отказался сдвинуться с места. Сиракк стояла неподвижно. Будто статуя. И не обращала внимания ни на что, кроме яиц.

Вдруг отравитель повернулся к Азуру.

– Вы когда-нибудь оказывались без сердец? – резко спросил он. – Каково это – быть мертвым?

– Металл будто бы уходит все дальше и дальше, пока совсем не скрывается за горизонтом, – после долгой паузы ответил механокардионик. – У тебя больше нет тела, ты видишь только необъятность небытия. Пустыню. И плывешь где-то, где нет времени и пространства. – Азур замолчал. Казалось, он передумал и хочет объяснить все еще раз, с самого начала. – Я многое почувствовал тогда, но был без сознания слишком недолго и почти ничего не помню. Холод, головокружение… а потом все внезапно закончилось.

Отравитель кивнул.

– Когда возвращаются сердца, все становится как прежде, да?

– Почти всё. Но что-то меняется… и ты не можешь сказать наверняка, чего именно тебе не хватает из прошлой жизни.

Дхакритт, поигрывая железным плодом, подошел к окну и повернулся спиной к пустыне.

– Когда-то у меня был корпус, почти как ваш, – начал он. – Его владелец умер, и я рассчитывал на эту оболочку. Хотел использовать ее как… – Он поискал нужное слово, чтобы не сказать слишком много. – Как шкатулку!

– Но корпуса у вас больше нет, верно?

– Да, здесь нет. Но я надеюсь, что скоро смогу его вернуть. – Губы отравителя скривились в горькой улыбке. – Доводилось ли вам в жизни получить что-то бесценное и спрятать в тайнике, куда никто не подумал бы заглянуть?

– Вы имеете в виду, в корпусе механокардионика? Действительно верите, что это безопасное место?

– А разве нет?

На этот раз усмехнулся Азур.

– Зависит от того, что вы собираетесь в него положить. Могу лишь сказать, что наши корпуса созданы, чтобы хранить сердца, эмоции… любовь. Идентичность. Если же положить в корпус твердый предмет, он будет грохотать при каждом шаге. И ваше сокровище рано или поздно обнаружат.

– Сердца, говорите?

Азур задрал подбородок вверх.

– Сердца и окружающую плоть, – гордо сказал он. А потом отвел слепой взгляд и спросил: – Могу я поинтересоваться, что же у вас за сокровище?