Легенда о принце Ахмеде Аль Камель, или Паломник любви - [3]

– Честное слово, у меня такая уйма общественных дел, я так занята, что не имела времени подумать над этим вопросом. Ежедневно мне необходимо отдать тысячу визитов, вникнуть в тысячу исключительно важных дел, у меня не остается ни минутки досуга для таких мелочей, как какие-то птичьи песенки. Одним словом, я гражданка вселенной и ничего не смыслю в том, что зовется любовью. – Произнеся эти слова, она нырнула в долину и через мгновение скрылась из глаз.

Принц был разочарован в своих упованиях и совершенно сбит с толку, но его любопытство, встретившись с трудностями, разгорелось с еще большею силою. Случилось, что в то самое время, когда он бился у себя наверху над этим неразрешимым вопросом, к нему поднялся его давний учитель и страж. Принц поспешил навстречу.

– О Эбен Бонабен, – вскричал он нетерпеливо, – ты открыл мне многое из земной мудрости, но есть одна вещь, в которой я сущий невежда, и я хотел бы, чтобы ты ее разъяснил.

– Пусть мой принц задаст свой вопрос, и все, что доступно разуму его преданного слуги, – в его полном распоряжении.

– Скажи мне в таком случае, о глубокомысленнейший из мудрецов, в чем сущность вещи, которая зовется любовью?

Эбен Бонабен, казалось, был поражен громом. Он задрожал и стал белый как полотно, ему почудилось, что его голова едва держится на плечах.

– Кто подсказал моему принцу подобный вопрос? Где он выучился этому нелепому слову?

Принц подвел его к окну башни.

– Послушай-ка, о Эбен Бонабен, – сказал он.

Мудрец принялся слушать. Внизу, в чаще, у самого подножия башни соловей пел своей возлюбленной розе, – с каждой цветущей ветки, из каждой рощицы неслись сладостные мелодии, – и любовь, любовь, любовь была неизменной темой всех этих песен.

– Алла акбар! Велик Аллах! – воскликнул Эбен Бонабен. – Кто осмелится утверждать, что он в силах скрыть от сердца мужчины эту великую тайну, если даже птицы небесные – и те составили заговор, чтобы выдать ее?

Затем, повернувшись к Ахмеду, он торопливо проговорил:

– О мой принц, заткни уши, не слушай этих соблазнительных песен! Замкни ум от этого опасного знания! Знай, что любовь – причина половины бедствий несчастного человечества. Это она сеет вражду и распри между братьями и друзьями, она виновница предательских убийств и опустошительных войн. Заботы и горе, тоскливые дни и бессонные ночи – вот ее спутники. Она губит едва расцветшую душу, отравляет радости юноши и приносит с собою болезни и страдания преждевременной старости. Да сохранит тебя всемогущий Аллах, мой принц, в полном неведении относительно того, что зовется любовью!

Мудрый Эбен Бонабен поспешно ретировался, покинув принца в еще большем недоумении. Тщетно пытался принц избавиться от мучившего его неотступно вопроса, – он все сильнее и сильнее овладевал его мыслями и томил бесплодными и пустыми догадками. «Разумеется, – говорил он себе, прислушиваясь к сладостному пению птиц, – разумеется, в этих звуках нет и следа какой-нибудь горести: все говорит о нежности и счастье. Если любовь действительно причина зла и вражды, то почему же все эти птицы не чахнут в уединении или не разрывают друг друга в клочья, но беззаботно порхают в рощах и резвятся среди цветов?»

Однажды утром, еще не встав со своего ложа, он мучительно размышлял над своей неразрешимой загадкой. Окно его комнаты было раскрыто, в него вливался мягкий утренний ветерок, напоенный ароматом цветущих в долине Дарро апельсиновых деревьев. Едва-едва слышалось пение соловья, который пел о том же, о чем пел всегда. Принц прислушивался к нему и вздыхал. Вдруг до него донеслось громкое хлопанье крыльев: красавец голубь, спасаясь от ястреба, стремительно влетел в окно и, задыхаясь, упал на пол, между тем как преследователь, упустив добычу, унесся стрелою в сторону гор.

Принц поднял изнеможенного голубя, пригладил перышки, согрел у себя на груди. Когда же голубь, возвращенный к жизни его ласками и заботами, пришел немного в себя, он поместил его в золотую клетку и предложил ему из собственных рук чистейшей, отборной пшеницы и самой прозрачной воды. Голубь, однако, отказался от пищи: печальный и тоскующий, он горько стенал.

– Что же удручает тебя? – спросил Ахмед. – Или нет у тебя всего, что может пожелать твое сердце?

– Увы, нет! – грустно ответил голубь. – Разве я не разлучен с подругою моего сердца, и притом в счастливую весеннюю пору, как раз в самое время любви?

– Любви? – переспросил Ахмед. – Прошу тебя, мой милый, мой дорогой голубок, не можешь ли ты рассказать, что такое любовь?

– Могу, принц, и – увы! – даже слишком могу. Для одного это муки, для двоих – счастье, для троих вражда и раздоры. Это чары, которые влекут друг к другу два существа и сливают их в сладостном упоении, принося им блаженство, когда они вместе, и горе, когда они врозь. Неужели нет никого, к кому бы тебя влекли узы неясного чувства?

– Мой старый учитель Эбен Бонабен приятнее мне, чем все остальные, но и он порою нагоняет на меня скуку, так что по временам я чувствую себя лучше, если он лишает меня своего общества.

– Это не то влечение, которое я имею в виду. Я говорю о любви, величайшем таинстве и основе жизни, хмельном пиршестве юности, трезвом наслаждении зрелой поры. Взгляни, мой принц, ты обнаружишь, что в это благословенное время вся природа полна любви. Всякое живое творение имеет друга или подругу: самая ничтожная птица поет для своей возлюбленной, самый крошечный жук, пресмыкаясь в пыли, домогается взаимности у жучихи, и эти бабочки, которых ты видишь в воздухе, счастливы взаимной любовью. Увы, мой принц! Ужели ты в самом деле растратил столь великое множество драгоценных дней юности, не зная ничего о любви? Разве нет какого-нибудь милого существа противоположного пола, прекрасной принцессы или очаровательной девушки, которая захватила бы в плен твое сердце и наполнила твою грудь легким волнением сладостных мук и нежных желаний?