Легенда о летящем змее - [21]
— Да это же мессир дю Жантий.
— И что? — фрейхерр Кайзерлинг казался очень недовольным заминкой на пути.
Граф Салет растянул губы в улыбку и тихо сказал:
— Вот и видно, благородный Кайзерлинг, что вы не из Трезмона. Всем известно, что этот рыцарь дю Жантий всегда сопровождал короля исключительно на его собственных венценосных вылазках. То есть, если он здесь, то здесь же был и Его Величество.
Он поднялся и посмотрел на брата Ницетаса и фрейхерра Кайзерлинга. Вид его был самым торжествующим. И здесь, в полумраке леса, одна его улыбка среди еще не окоченевших тел казалась дикой и колдовской.
— Переворошить трупы! — приказал он воинам, державшим наготове мечи. Те бросились исполнять приказание своего господина, а господин, между тем, снова склонился к дю Жантию.
— Если здесь нашел свою смерть еще и король, большей удачи и быть не может, — заявил он.
Однако тела короля среди прочих не было. Не сказать, что граф Салет был очень уж разочарован. То, что с королем приключилась беда, сомнений не вызывало. И этого вполне было достаточно.
— Если войско обезглавлено, считайте, нет войска! — объявил фрейхерр Казерлинг.
— А стало быть, сам Господь благоволит к нам! — добавил брат Ницетас. — И дело наше — богоугодное.
— Что ж, мессиры… Не наведаться ли нам по этому случаю в Фенеллу? — весело спросил граф Салет. — Пожалуй, вреда нам от такого путешествия не сделается. А коли повезет, так получим все, за что стоим! По коням, мессиры?
— По коням! — дружно воскликнули фрейхерр Кайзерлинг и брат Ницетас. И вторили им рыцари дальних провинций.
«Что ж, благородные трезмонские мужи, вперед! К подвигам и славе! Камня на камне от королевского замка не оставьте! Сравняйте с землей, чтобы даже следа не было. Чтобы могилы предков де Наве сделались безымянными. Чтобы потомки их жили в безвестности. И только тогда я в полной мере стану чувствовать себя отмщенным!»
XII
Февраль 1188 года по трезмонскому летоисчислению, Ястребиная гора
Услыхав шум на другом конце конюшни, еще не вполне пьяный, но и давно не вполне трезвый, старина Мусташ, схватившись за кинжал, медленно двинулся в темноте туда, где стоял конь атамана.
К Эле подходить лишний раз было нельзя. Якул сам заботился об этом животном. Мусташу что? Всего-то забот на одну меньше. Но коли что с конем вдруг приключится, так с него, с Мусташа, первого спросят.
Немного не дойдя до стойла, разбойник остановился, узрев там странную и удивительную картину. Возле коня стояла женщина в невиданном алом платье, в каком ей, должно быть, очень холодно в этой чертовой дыре — здесь всегда было холоднее, чем в башне. И если бы Мусташ не видел собственными глазами, он ни за что бы не поверил, что Эле не только подпустил ее к себе, но даже разрешает ласкаться. А ведь упрямое животное безоговорочно признавало только Якула да кое-как грязного цыгана Шаню. Не иначе оттого, что тот — язычник и колдун. Но вот теперь Мусташ стоял и смотрел, как конь ласково кладет голову на плечо странной женщине и разрешает трепать себя за гриву. Женщина что-то приговаривала и, кажется, кроме коня, вообще больше ничего не замечала.
— Эй! — крикнул Мусташ, который о благородных манерах знал только то, что подсмотрел у Якула. — Эй ты! А ну-ка, живо повернулась ко мне!
Маркиза медленно обернулась, смерила презрительным взглядом неопрятного человека неопределенного возраста, посмевшего обратиться к ней, и спросила:
— Ты служишь здесь? Откуда этот конь?
Мусташ, решительно обалдевший от такого обращения, повертел в руках кинжал так, чтобы произвести впечатление, и сказал:
— Вопросы здесь я задаю, дурында! Подойди поближе, чтобы мне разглядеть твое лицо!
— Твой хозяин совсем тебя распустил, коль ты позволяешь себе так говорить со знатной дамой! Кто он? — бросила Катрин, не двинувшись с места.
— Не твое дело! — Мусташ не выдержал и сам шагнул к ней. Полумрак будто развеялся, и разбойник раскрыл рот, глядя на ее лицо. Никогда в жизни он не видал такой красавицы. Да что там! В его семье из трех поколений разбойников никто такой не видал.
— Да ты, пожалуй, и впрямь, из благородных, — пробормотал он. — Что ж… из знатных бабы у меня еще не было.
Катрин отшатнулась от пьяного слуги и оглянулась в поисках двери. Но Мусташ был шустрым малым. Не успела она и шага ступить, как он схватил ее за руку и дернул на себя, опалив лицо дыханием с винными парами.
— Куда ж ты собралась, птичка? — рявкнул он, надеясь, что голос звучит достаточно ласково, а при слове «птичка» она должна была оттаять. — Не хочешь уважить доброго Мусташа? Я тебя отпущу после, даже не скажу Якулу, что ты трогала его коня. Ну же…
— Да как ты смеешь! — маркиза безуспешно дернулась из его рук. — Отпусти меня немедленно! — зло выкрикнула Катрин и сильно оцарапала нахалу щеку. В ответ на ее крик неспокойно заржал Игнис.
— Ах, ты по-доброму не хочешь! Ну, так и Мусташ стараться для тебя не будет! — сердито рявкнул Мусташ и приставил к ее горлу кинжал. — Больно, дурында! — пожаловался он. — Живо ложись вон на ту подстилку!
Он указал в угол, где приготовлена была его постель — куча тряпиц и какая-то шкура.
Катрин с размаху наступила каблуком своей туфли ему на ногу и зашипела прямо в лицо:
Очень многое может связать век 12 и век 21, если в ход событий вмешиваются магические силы. Сможет ли любовь преодолеть испытание не только временем, но и пространством? Кто выйдет победителем в схватке между чувствами и долгом? К чему приводит жажда безграничной власти?
Любовь — понятие, изучаемое тысячелетиями, но малоизученное и на сегодняшний день. Иногда достаточно одного взгляда, чтобы осознать готовность всю жизнь провести с одним человеком. Но нужны годы, чтобы научиться этому человеку верить. Их десятидневное знакомство — случайность. Но бывает, что десять дней важнее и значимее всей прочей жизни. Михаилу и Марии еще только предстоит понять эту истину. А пока… в порту Гамбурга на лайнерное судно села пассажирка в свадебном платье.
Наверное, они не должны были встретиться. Его судьба — в Египте, среди раскопок и пирамид. Ее — дома, с мужем и сыном. Каждый из них должен был быть счастлив. Но случилась война, которая отняла у обоих все, что было им дорого. Она пронеслась огнем по их жизням. И то, что осталось после огня, несло только горечь. Может ли из горечи родиться любовь? Может ли любовь оказаться сильнее горечи? Есть вещи сильнее огня, но есть ли хоть что-то, что сильнее пепла?
Отменная канцона, Серж! Ты делаешь успехи. Ее Светлость просит поблагодарить тебя за нее. Молча, не чувствуя своего тела, трубадур Скриб откинул дульцимер за спину и, склонившись еще ниже, подхватил подол платья герцогини и поднес его к своим губам. – Я не достоин похвалы Ее Светлости, – произнес трубадур. – Но, если Ее Светлость позволит, отныне все мои канцоны будут посвящены лишь ее красоте. Катрин незаметным жестом выдернула ткань юбки из рук музыканта и, не глядя на него, ответила: – Если на то будет дозволение моего супруга. – Если таково ваше желание, – с улыбкой ответил герцог де Жуайез.
Торт — десерт, состоящий из одного или нескольких коржей, пропитанных кремом или джемом. Сверху торт обычно украшают кремом, глазурью или фруктами. Существуют также несладкие разновидности тортов (например, печёночный торт), при этом название «торт» указывает скорее на оформление блюда: укладывание ингредиентов слоями с возможным последующим украшением верхнего слоя.
Они пришли из другого измерения. Одномоментно в разных точках нашего мира. Вышли из порталов и без предисловий начали кровавую жатву. Мы думали, что мощь наших технологий, сила масок, позволит справиться с ними. Но мы ошибались. Главный герой играет в театре, находит маску из другого мира и узнает, что на самом деле скрывается за сценой.
Дэн всегда считал себя матёрым геймером, способным на уровне инстинктов считывать игровые правила и находить абьюзы механик там, где, по общему мнению, их быть не может. Именно потому он твёрдо уверился, что без труда справится с задачей замутить эффективного боевика и помочь сестрёнке разрулить проблемы в казуальной игрушке про жизнь аниме-школоты. Однако он не учёл, на какую целевую аудиторию был рассчитан этот кусок кода, зовущий себя онлайн-игрой.
Сотни лет люди жили на этой планете родовыми общинами и вели натуральное хозяйство. Каждое племя сообща выращивало примитивные сельскохозяйственные культуры, выпасало мелкий рогатый скот и добывало полезные ископаемые для своих нужд, которые были весьма скромными, так как в долинах царил поздний железный век. Людям были неведомы такие понятия, как религия, война и межплеменная торговля. Большие расстояния между стоянками соседних племен и жесткая система табу, доставшаяся от предков, сводили на нет практически все привычные способы коммуникации.
Вопрос мифического (мистического) в нашей жизни сейчас встаёт всё острее. Люди хотят знать объективную реальность и научиться воспринимать её адекватно. В книге внимание уделено механизмам самого мифотворчества. Изучена роль языка как описательной силы при создании картины мира. Показано, как неадекватные языковые конструкции создают и неадекватную картину реальности. С позиций психолингвистики, язык – это инструмент описания и орудие мышления, поэтому для начала нужно разобраться в самих орудиях и их силе.
Тяжела жизнь у механиков единственного на всю Галактику космического автосервиса. То пираты жить мешают, то налоговая инспекция. А тут ещё миллиардер вздумал арендовать автосервис и устроить на корабле консилиум представителей всех Галактических религий. Что из этого выйдет неизвестно. Но весело будет точно! Автор обложки Liz Elzard https://author.today/u/elzard От автора: Очень давние рассказики, из ранних. Года этак 2007. От идеала очень далеки, но забавные. Для любителей серий «Космический госпиталь» Джеймса Уайта, «Автостопом по галактике» Дугласа Адамса и сериала «Вавилон-5». Критика не нужна, прошло сто лет, я давно пишу иначе и все недостатки знаю сам.
Очень многое может связать век 12 и век 21, если в ход событий вмешиваются магические силы. Сможет ли любовь преодолеть испытание не только временем, но и пространством? Кто выйдет победителем в схватке между чувствами и долгом? К чему приводит жажда безграничной власти? Герои рассказа любят, ищут, делают выбор, лукавят и боятся обмануться. И каждый из них, в конце концов, получит по заслугам, когда все сущее вернется в место, которому принадлежит. Авторы не преследовали цели отразить эпоху Средневековья.