Легенда о Граале - [28]

Во всех этих движениях озадаченность проблемой природы зла, женского и божественного начала в индивидууме проявлялась в форме, которая стремилась дополнить Христианство теми элементами, которых в нём до сих пор не хватало[140]. Природные символы психической целостности, или Самости, не совпадают полностью с эмпирически традиционным образом Христа, так как тень отсутствует в последнем, либо появляется как контрастная фигура Антихриста. В алхимии, с другой стороны, образ Антропоса (или сына человеческого) постоянно расширялся с момента его раннего возникновения, и из образа камня(lapis)и Меркурия вырос в парадоксальный символ Самости, в котором противоположности были примирены[141]. Поскольку алхимия сохранила определенные жизненные аспекты символизма Самости, которые не были включены в христианский догмат, стало возможным продолжение жизни некоторых дохристианских элементов, т. е. тех, которые содержали в себе языческие содержания, еще не потерявшие своего психического значения[142]. Подобное расширение религиозных символов, через содержания поздней античности, гностицизма и ислама, можно найти и в истории о Граале. Поэтому не является странным тот факт, что поэты обращались к восточным легендам, как к чему-то, расширяющему горизонты понимания. Даже в тех версиях истории, которые несут в себе христианской оттенок, можно четко проследить апокрифические описания, включающие в себя легенды античности и Востока.В «Граале Ланселота», в особенности в работах Роберта де Борона и в«Поиске»,многие мотивы, такие, как легенда о Соломоне, вытекают из восточных басен и тесно переплетаются с кельтскими мотивами[143].

Легенда об Иосифе Аримафейском, основывающаяся на работе, известной как Евангелие от Никодима[144], была широко известна в те времена[145]. Иосиф Аримафейский пользовался особым почитанием в Лотарингии, находящейся не далеко от Монбелье и близлежащей деревни Борон, места рождения известного Роберта, что, возможно, также повлияло на отбор автором материала.Обращение к кельтским и германским мифологическим материалам с одной стороны, и к некоторым апокрифическим традициям раннего христианства с другой — все это может быть объяснено психологически одинаковой необходимостью: расширить образ Христа дополнительными качествами, которые не были в достаточной степени учтены церковными традициями.Дальнейшие параллельные мотивы или следы возможных влияний возвращают нас в еще более древние времена, к позднеантичной легенде об Александре, детали которой воспроизводят описание Замка Грааля на действительно высоком уровне[146]. В этой истории Александр, направляясь в Индию, приходит к горе с двумя тысячами пятьюстами сапфировыми ступеньками, ведущими к вершине. На вершине он находит «Дом Солнца» — великолепный дворец с золотыми дверями и окнами. Там же находится золотой храм, у ворот которого золотая лоза, на которой вместо винограда — драгоценные камни. На золотом диване внутри храма лежиткрасивый седой старик в роскошных одеждах и питается он исключительно ладаном и бальзамом.Он спрашивает у Александра, не хочет ли он увидеть святые деревья солнца и луны и спросить их о своем будущем. Недалеко от этих деревьев, которые пророчествовали раннюю смерть Александра, растёт другое дерево без листьев и цветов, на нём сидит пурпурно-золотая птица Феникс[147]. То же самое можно найти в немецкой песне об Александре пастора Лампрехта[148], но в песне «красивый старик» спит, Александр не решается разбудить его и возвращается назад. Все эти стихи о нем, в конечном счете, основываются на записи легенды об Александре, известной как роман Псевдо-Каллисфена, написанный, вероятно, в Александрии, примерно в 200 году н. э.[149]В нем содержится «письмо от Александра к матери», в котором мы читаем следующее:

«Мы отплыли далеко по реке и достигли большого острова, расположенного на расстоянии ста пятидесяти стадий от земли, и там нашлигород Солнца,в котором были построены двенадцать башен из золота и изумрудов… В центре города был алтарь из золота и изумрудов, имеющий семь ступеней. На вершине стояла колесница, запряженная лошадьми и возница из золота и изумруда. Но из-за тумана все это было видно нечётко. Священник солнца, эфиоп… сказал нам… что мы должны покинуть это место… Поэтому мы повернули назад и пришли к морю Lesus и нашли там высокую гору. Мы поднялись по ней и увидели красивые дома, полные золота и серебра, а также большую городскую стену из сапфиров с сотней ступенек. Внутри и снаружи были статуи полубогов, вакханок, сатиров и посвящённых, и старый Марон [фигура по типу Силена] сидел на вьючном животном.В центре храма стояла кровать, на которой лежал человек в шелковой одежде. Я фактически не мог видеть его лица, но я видел его размеры и его силу.В центре храма на золотой цепи висела просвечивающаяся золотая корона.Драгоценный камень освещал весь храм, он был вместо огня.Золотая клетка с огромной птицей свисала с потолка. Человеческим голосом птица прокричала: „Александр, впредь не ставь себя выше богов! Вернись домой и не думай ускорить свой переход по небесным путям!“»