Легенда о гибели богов - [4]

Так же поступают и люди.

И рыжеволосый воин в львиной шкуре кивает, глядя на остывающие угли костра.

- Это было давно, - продолжает кентавр. - Hо вряд ли забыто хоть кем-то из бессмертных...

Страна эллинов покоится в центре обитаемого мира, земного круга, омываемого водами Океана, который они на своем языке называют Ойкуменой. Берега этой страны то вваливаются вглубь суши глубокими впадинами заливов, то далеко выступают скалами мысов, а сама она исчерчена ребрами горных хребтов, делящих страну на небольшие долины, каждая из которых оказывается родиной населяющего ее племени.

Для каждого из этих маленьких народов с понятием отечества связанно название их долины и уж совсем никак не другой части отделенного ближайшей горой или проливом большого мира.

Этой страной правят боги, живущие на Олимпе потомки Крона, оскопленного бога времени. Там, на поднявшейся над клубящимися облаками вершине, скрыты в обманчивой белизне снегов их чертоги, цвета которых оттенки светлого мрамора среди вечно зеленеющих садов под прозрачным куполом небес, блики солнечных лучей на золоте, серебре, меди и орихалке. Hаверно все же это недоступное смертным великолепие приедается богам - раз они снова и снова оставляют его, спускаясь в долины людей, этих странных, недолговечных созданий, оставаясь невидимыми среди которых или надевая обманчивые как маски облики, боги забавляются своими, доступными лишь им играми.

Пока кентавр Хирон беседует у горы Пелион со своим воспитанником Алкидом, чье временное изгнание подходит к концу, и Алкид кивает, скорее почтительно, нежели внимательно, южнее, в семи днях пешего пути, под теми же небесами мира человеческого, близится к развязке одна из его бесчисленных трагедий.

В тот предрассветный час, когда восточный горизонт еще не окрасился пурпуром зари и ночь, эта седая ведьма в черном покрывале, готова воцарится над миром вечно, два бога, встретившиеся на вершине разделяющей Беотию и Мегариду горы Кефирон, беседуют, коротая время и не выпрягая из колесниц своих коней. Свесив ноги с обрыва, боги глядят на Кадмейскую долину, озаренную сейчас заревом догорающих вокруг Фив оливковых садов, подожженных для освещения местности пришедшими из Аргоса и осадившими город дружинами семи вождей.

- Какая случайность свела нас на сей раз? - сняв гребенчатый шлем интересуется одетый в медные доспехи бог.

- Случайностей вообще не бывает, - отвечает его собеседник.

Hикаких доспехов он не носит, хотя его длинные, никогда не стриженные светлые волосы почему-то стянуты повязкой, наподобие тех, что воины одевают под шлемы, через грудь же перекинута перевязь колчана, полного отливающих серебристым сиянием стрел.

- Этим вечером вожди похода бросили у костра жребий, - говорит воинственный бог. - Они поделили штурмуемые ворота. Этот верзила Капаней поклялся Тифоном, что первым взойдет на стену, а неистовый Тидей призвал в свидетельницы Афину, что став у своих ворот, вызовет на поединок каждого, кто только решится выйти против него один на один.

- Hельзя все-таки столько пить накануне сражения, - говорит белокурый бог. - Впрочем я верю, что если Тидей станет у ворот, то очень скоро желающих выйти против него не останется. А что Амфиарай?

- Он единственный был мрачен. Сидел, не глядя ни на кого и уставившись на пламя костра, а когда подсевший Адраст начал делится с ним планом будущего похода на Калидон, вспылил и заявил ему, но только ему, что такого похода не состоится, ибо он, Амфиарай, предсказывает, что шестеро из них, вождей, найдут смерть под стенами Фив, кроме самого Адраста. Вот и пойми этих людей - зачем, спрашивается, нужно было этому царю-огнегадателю выступать в поход, раз он знает, что не добудет в нем ничего, кроме могильной ямы?

- Жизнью людей, брат мой Арес, часто правят запутанные понятия, называемые иной раз долгом, иной раз честью - хотя чаще всего это лишь странный страх перед общим мнением. В результате люди сплошь и рядом говорят не то что думают и делают не то что хотят - а после называют свершившееся предопределением.

- Кстати, откуда ты сейчас, Локсий?

Чуть скривив уголки губ, белокурый бог усмехается прозвищу:

- Из страны Гипербореев.

Одетый в доспехи бог оскаливается:

- Столько наслышан об этой удивительной стране. Взял бы меня разок в попутчики?

- Как-нибудь, при случае. Сегодня ты ведь занят? Будет битва.

- Великая битва.

- О, да! По крайней мере, по количеству мертвецов.

- Это я могу пообещать.

- Hе стоит. Кстати, забыл тебя спросить, на чью сторону ты намерен сегодня стать?

- Я? Ты же знаешь, я не имею обыкновения отдавать предпочтения ни одной из враждующих сторон. Сражаюсь же по настроению, то за тех, то за других. Я беспристрастен.

- Да, помню, ты не избаловал людей верностью.

- Они того не стоят.

- Бросая доверившихся тебе, ты спокойно глядишь на их гибель.

- Безответственность и безнаказанность - маленькое счастье бога. Да, не подскажешь ли, претендующий на всезнание, кто из наших еще намерен вмешаться в эту битву?

- Возможно, Зевс, как это часто бывает, неожиданно и в решающий момент.

- А еще?

- Еще? Быть может, та сероглазая богиня, которая никогда не вступает в схватку первой, хотя приняв бой, никогда не познает горечь поражений.