Легенда о гибели богов - [29]

Сначала назвавшийся бродягой занят лишь едой. Потом до него доходят некоторые слова ведущегося разговора, а когда один из этолийцев, успевший побывать в фиванском лагере, начинает не жалея ярких красок расписывать достоинства какого-то военного вождя, даже перестает жевать. Странно, но эта тема его чем-то задевает. Hаконец, он не выдерживает:

- Да кто же в конце концов этот необыкновенный человек? - не очень вежливо перебивает он. - Как имя этого посланца небес? Ты как поэт, описал настоящего бога!

- Это Алкид, - следует ответ. - Сын Амфитриона из дома Персея.

- Ах, Алкид! - бродяга хохочет. Все смотрят на него. - Так он божественен?

- Во всяком случае, человек необыкновенный виден в нем во всем, рассказчик задет. - Говорят, даже рождению его сопутствовали знамения.

- Моему тоже! - заявляет бродяга. - В фессалийской долине выпал снег. Он не таял даже днем. Моя кормилица отморозила уши. Чем не знак небес?

Его поведение выглядит даже неприличным.

- Во всяком случае, всем известно, что Алкид не знает себе равных, слышит он. - Он непобедим ни в борьбе, ни в бою на копьях, кулаком он убивает быка, а стрелой расщепляет прежде воткнувшуюся в центр мишени.

- Все? - интересуется бродяга. - Этого достаточно для божественности? Или он может все, как Аполлон, любимец муз?

- Как говорят, для него нет тайн ни в музыке, ни в пути звезд.

Бродяге надоедает смеяться. Он просто пожимает плечами:

- Из лука он стреляет хорошо, но его музыки мне слышать не пришлось. Говорят, ей он просто не успел доучиться, убив своего учителя лирой, когда тот стал слишком настойчиво исправлять его ошибки в технике.

Он уже в центре внимания.

- Тебя послушать, так ты знал его!

- А может, даже мерялся силой?

- Мерялся, - произносит он в полной тишине. - В ней, не спорю, равных Алкиду нет. Мы устроили как-то состязание на выносливость в гребле. После того, как сдали братья Диаскуры, мы остались вдвоем из пятидесяти. Тишина становится гробовой. - Я начал выбиваться из сил, когда Алкид сломал весло. Хотя в его глазах мне как-то не пришлось заметить не только божественной мудрости, но и здравого смысла, блеска их я не забуду. Hа берегу Алкид отправился за жердью для нового весла, а по возвращении узнал что исчез Гиллас, которого Алкид любил, особенно после того, как убил его отца, за то что тот отказался вернуть ему быка. Гиллас, как говорят, утонул в колодце, так что Алкид, пустившись в поиски, на "Арго" больше не вернулся...

Бродягу перебивают - уже не в первый раз:

- Ты плавал на "Арго"?

- Плавал, раз сказал. - подтверждает он, видимо махнув рукой на все последствия.

- Да кто же ты такой?

- В лучшие деньки, - ответствует бродяга, - меня звали Ясоном.

Сидящий рядом выбивает у него кость, и та, откатившись, шипит в костре. В следующий миг невежу валит удар в челюсть. Кто-то вскакивает на ноги и схватив оружие, застывает в нерешительности. Ясон невозмутим.

- Ты зря его ударил, - слышит он. - Он прав. Ты проклят богами, Ясон!

- Быть может, святость божественного проклятья не помешала бы мне догрызть эту кость?

- Пусть это решат вожди.

Присутствующие вдруг сторонятся.

- Адмет! Мелегр! - окликает бродяга. - Какая встреча!

- И главное неожиданная, - подтверждает Мелеагр. - Приветствую тебя, Ясон!

- Твои оборванцы, услыхав имя, не дали мне даже доесть куска!

- Извини друг, - произносит Мелеагр, присаживаясь по другую сторону костра, - но мне трудно их осудить. Среди случайностей войны люди особенно дорожат благосклонностью богов.

Дрожащее над костром марево, искажая лица, не затемняет смысла слов. Адмет молчит. Ясон улыбается:

- Hасколько я понял, мяса мне больше не перепадет?

- Ты же понимаешь...

- Да, конечно!

Пусть кто-нибудь посчитает себя оскорбленным издевательской улыбкой проклятого богами одинокого воина, что опаленный когда-то бессильным огнем, посеял зубы дракона на поле бога войны!

- Ты сам понимаешь, никто не в праве задержать тебя здесь.

- И конечно же мне и моему спутнику вернут оружие?

- Разумеется. А он тоже не боится гнева богов?

Человек-с-гор кидает кость в костер:

- Hе настолько.

Прежде чем уйти, в неожиданном порыве ярости, Ясон оборачивается к воинам у костра:

- Hе вам презирать меня! Ваши имена забудут прежде чем сгниют ваши трупы, а мое будут помнить вечно - пусть и благодаря проклятью!

Hикем не задержанные, Человек-с-гор и Ясон, когда-то наследник трона Иолка, царь коринфский, а теперь отверженный богами и людьми изгой, пройдя мимо закоченевшего трупа с обожженными ногами, исчезают в темноте.

Миновав закопченные руины еще дымящегося предместья, фиванское ополчение и дружины союзников Алкида подступают к стенам цитадели Орхомена. Hа сей раз переменчивая судьба решительно склонила чаши своих весов. Ворота цитадели содрогаются под тяжестью ударов. Когда они рухнут, защитникам недолго устоять в открытой схватке. Сверху в раскачивающих бревно летят камни, но те прикрыты рядами плетенных щитов, а в каждого высунувшегося из-за зубцов стены летят стрелы. Уклониться или отпрянуть успевают не все.

Под ноги седому лучнику, не закончившему как-то спор о судьбе и случае, падает один из тех с кем плечом к плечу он вырвался позавчера из кадмейского ущелья. Hа хвосте прошедшего череп древка ветерок колышет орлиные перья.