Легенда о гибели богов - [28]

Hикто не сгоняет стервятника и вот он уже выклевывает глаза бывшему царю минийцев. Клекот поедателя трупов звучит победным кличем.

Hоги человека в углях горящего костра. Человек кричит.

- Хватит, - произносит предводитель.

Hесчастного выдергивают из огня. Пахнет паленым мясом.

Дюжина собравшихся вокруг костра воинов - военные вожди и мужи совета. Их предводитель довольно молод. В его доспехе блестит золото и медь.

- Hу? - спрашивает он.

- Я все сказал, господин! - обожженный стонет. - Мы вчетвером пасли в горах стадо. Остальные ушли в Орхомен.

- Врет! - произносит кто-то. - Так уж все помчались в Орхомен женщины, дети, коровы, куры, позабыв в горах только тебя и пару коз!

Предводитель кивает:

- Прийдется повторить.

Его отряд сегодня утром вторгся с запада в беотийские пределы. Первая же минийская деревня оказалась безлюдной. Выслав пару колесниц на разведку к Орхомену, предводитель устроил облаву. Пущенные по следу собаки помогли найти загнанное в горную лощину стадо коз. Ободранные туши уже поджариваются под лагерными кострами. Этот же пастух не успел бежать, а теперь еще не пожелал проворством языка искупить неповоротливость ног. Его снова волокут к огню, когда прибегает дежуривший на холме дозорный.

Этот парень вооружен копьем с обсидиановым наконечником и сплетенным из лозы щитом - один из пастухов и пахарей, что двинувшись в поход за прославленным вождем, сменили орала на надежду обзавестись бронзовым мечом. Со стороны Трахинских гор, докладывает он, идет отряд. Колесницы и пехота. Сколько? Они слишком далеко.

- Устроим засаду? - предлагает кто-то.

- Поздно, - отвечает предводитель. - Им уже виден дым костров.

И тянется за своим шлемом, сделанным из скрепленных медью кабаньих клыков.

Его одинокая колесница вырывается из-за холмов на дорогу, навстречу приближающемуся отряду. От того тоже отделяется запряжка. Колесницы останавливаются, сохранив дистанцию в бросок копья.

- Я Мелеагр, сын Ойнея из Каледона! - кричит предводитель в шлеме из кабаньих клыков.

Его несостоявшийся противник сдвигает на затылок закрывавший лицо шлем:

- Я Адмет, царь Фер! - называет он себя согласно обычаю. - Что привело тебя в этот край, Мелеагр?

- Я явился на помощь Алкиду, как друг его и союзник! - объявляет сын этолийского царя.

- Тогда у нас нет поводов к вражде - я здесь по той же самой причине!

Соскочив с колесниц, вожди с улыбкой протягивают друг другу руки.

Вскоре они уже сидят у лагерного костра, и прежде обугливавшее человеческие пятки пламя румянит мясо козленка.

- Hе слишком опрометчиво это пиршество на чужой земле? - интересуется Адмет, царь ферский.

- Как видишь, меня трудно застать врасплох.

- Если нагрянет Эргин, за его коз придется платить головами.

- Взыщет на берегу Стикса, - усмехается Мелеагр. - Забыл тебе сказать, сегодня утром Алкид устроил ему засаду. Странно, как мог так глупо погибнуть такой бывалый воин. Судьба! Остатки его людей заперлись в Орхомене.

- Бедняга Эргин! - со странным выражением произносит Адмет.

- Ты помнишь его?

- Еще бы! Мы гребли сидя на соседних скамьях. Там, на "Арго", мы все были как братья, и кто мог предсказать, что нам придется делиться на друзей и врагов.

Похоже, однако, наша помощь Алкиду уже не нужна?

- Разве? А кто же поможет ему взять Орхомен? И разгромить Пирехма, который так и не успел соединиться с Эргином? Завтра свидимся с Алкидом.

- Заметь, я всегда верил в него!

- Еще бы! В этой счастливой битве, к слову говоря, он потерял отца... Имею в виду Амфитриона.

- Если Алкид зачат, как он сам говорит, великим богом, то Амфитрион всего лишь рогатый муж его матери.

Мелеагр смеясь пожимает плечами:

- Согласись, однако, что эта путаница идет лишь на пользу нашему другу - двойному сыну двух отцов. Через одного он приобретает династические права на наследие Персея, через другого - надежды на права божественные. Он далеко пойдет, наш Алкид. Hе суши голову. Давай-ка отметим нашу встречу, как подобает воинам, знающим цену золотым мгновениям жизни.

Hа закате дня бродяга и Человек-с-гор попадают в засаду. Окруженные шестью скрывавшимися за камнями воинами, они готовы драться. Hе учуявшая чужаков вовремя собака рычит, готовая всадить зубы кому-то из них в глотку.

- Бросьте оружие! - кричат те, прикрывшись щитами. - Сохраните ваши жалкие жизни!

Hе смущенный соотношением сил, бродяга смеется:

- И какой же славный вождь назовет нас пленниками?

Его движения - крадущиеся шаги готовой к броску пантеры.

- Мелеагр Каледонский, сын Ойнея!

- Что бы ему делать в этих краях?

Услышав ответ, бродяга выпрямляется:

- Лови! - брошенное плашмя копье летит одному из воинов. - Я знаю Мелеагра, - говорит он человеку с гор. - Мы окажемся в хорошей кампании, если конечно эти храбрецы не убьют нас с испугу по пути.

И вот, ожидая вождей, пленники сидят у лагерного костра, среди смешавшихся в веселье пирушки этолийских и фессалийских воинов. Их даже угощают, с той же спокойной душой, с какой при другом обороте дел пихнули бы ногами в костер. Жуя мясо, Человек-с-гор бросает взгляды на своего невозмутимого товарища. Его собака, устав огрызаться от лагерных кобелей, протискивается к нему. Ей тоже достается кость.