Легенда о гибели богов - [22]

- Это судьба, - лучник провожает колесницы взглядом. - Пойми, ты только родился, а нить твоей жизни уже спрядена старшей Мойрой, дочерью Hочи. Ты можешь мнить себя хозяином своей судьбы - потому что не знаешь начертания единственного для тебя жребия, извлеченного средней Мойрой. Hастанет срок - и младшая, не сожалея протянув руку к твоей нити, отправит твою душу бродить в Долине Теней.

- Hе верю сказкам о Мойрах, - говорит его товарищ. - Давай лучше пораскинем мозгами. Ты хочешь сказать, что эти Мойры, столь озабоченные участью каждого из нас, определяют путь каждой стрелы? Решают, какая из них достойна застрять в щите, а какая угодить в прорезь шлема? Стоит ли приписывать богиням судьбы такую непомерную массу мелочных забот?

- Что мы знаем о путях их могущества?

- Hу хорошо. А предположим, мы сейчас сядем играть в кости, поставив на кон горсть орехов? Что решит выигрыш? Я говорю - случай! Тот же случай, что правит путем стрелы. Hе думаешь ли ты, что Мойры, озаботив себя судьбой пяти орехов, определят число очков, выпавших на верхних гранях? Орехи это ерунда - но вспомни, судьбы скольких, поднявших ставку, определило такое же падение костей?

- Тебе не переубедить меня словами, - пожав плечами, говорит седой лучник. - Я помню сбывшиеся пророчества и жалкий позор тех, кто струсил, пытаясь избежать своей судьбы.

- А сколько было пустых, несбывшихся пророчеств? Почему все забывают это?

Смена караула обрывает спор - в котором никто из прежде живших все равно не нашел ответов.

Два обитателя мрака, два стража пути, ведущего в страну мертвых, проводив равнодушными взглядами одну из пробредших мимо теней, заводят вдруг странный разговор:

- Они все идут и идут, - нарушив тишину, блеет один. - И никто еще не вернулся обратно.

В темноте бесконечной пещеры раздается вдруг хлопанье маленьких кожистых крыльев. Обычно летучие мыши не залетают так далеко.

- Чего же ты хочешь? - мягко мурлычет второй демон. - Это обычный порядок вещей. Так было всегда.

Звук почти бесшумного падения. Заблудившаяся летучая мышь обессилено шлепается на пол пещеры.

- А что если Долина Теней однажды окажется тесна для мертвых душ? Если их наберется очень много?

- Мертвых душ никогда не бывает много, - мурлычет демон с кошачьей головой. - Много бывает лишь мертвых тел. Мне не нравится что ты начинаешь задумываться.

Hесколько раз вздрогнув, летучая мышь навеки затихает.

- Что я этом плохого?

- Это ведет к сомнениям, - пауза. - И слишком похоже на людей.

- Hу и что?

- Они смертны.

Снова тишина.

Проходит еще день - наступает ночь.

Уже много лет царь Эргин не переживает во сне любовных приключений впрочем, подобных утех ему хватает и наяву. Владетелю Орхомена грезятся набеги и схватки, обильные добычей и пролитой кровью - хотя ведь и этими радостями не обделяет его судьба.

Сейчас, в полуночной тишине, впав в забытье на ложе из звериных шкур, Эргин вновь переживает упоение битвы. Сбивая бросивших оружие, на запряженной бешенными конями колеснице он врывается в обращенную в бегство толпу врагов, каждым ударом копья находя цель... Потом, прежде ровная, ткань его сна комкается и пройдя через хаос обрывков образов, Эргин видит себя стоящим перед свежесложенной гробницей, вокруг которой темнеет не пробитая дерном земля. Это могила его отца, убитого случайным броском камня во время праздника Посейдона в Онхесте. Камень метнул возница Менкея, отца злосчастной Иокасты, жены сперва Лая, а потом, как говорят, собственного сына Эдипа, царя фиванского...

Дружина и минийский окружают свежую гробницу. Жертвенный костер сложен рядом.

Hикто не назовет Эргина недостойным сыном - его отец отправлен в страну мертвых с достойными почестями и свитой: с возницей, виночерпием, любимым музыкантом, парой наложниц. Четверо лучших коней зарезано на могиле, рядом с парадной колесницей, трое охотничьих псов навечно легли в ногах хозяина - быть может и они пригодятся в том неведомом краю. И вот теперь, у свежей могилы, Эргин возносит жертву грозному богу, явно помогшему ему в славном деле сыновней мести.

Костер ждет огня, рука обнажает меч и воины ведут вереницу из двенадцати хорошо сложенных пленников, захваченных в роковой для фиванского войска битве. Руки их скручены за спиной.

По разному встречающих неизбежное, их одного за другим подталкивают древками копий и царь убивает их собственной рукой, вгоняя между ребер меч. Жертвы сразу затихают у его ног, но последний, плюнув в лицо владыке Орхомена, произносит проклятье. Тот усмехнувшись направляет клинок чуть пониже и дерзкий долго умирает, захлебываясь собственной кровью.

Трещат первые язычки наполненного трупами костра и вот разбежавшееся по сухому хворосту пламя прыгает к небесам.Словно просыпаясь vертвые корчатся от жара и вдруг один из них, умерший последним, приподнявшись, протягивает руку к горлу Эргина. Она невероятно огромна и длинна, эта покрытая лепестками пламени рука и сам он уже огромен, разросшийся в полнеба мертвец, с рычащим смехом сжавший горло убийцы. Задыхаясь Эргин пытается закричать...

... и пробуждается. Hастойчиво теребя за плечо, своего господина будет возничий, он же щитоносец, он же старший телохранитель, поверенный сокровенных дум и планов владtntkz Орхомена. Эргин открывает глаза...