Легенда о Безголовом - [7]

– Кстати, а что там по первому эпизоду?

Тамара уже собралась ответить, но в соседней комнате внезапно ожил мобильник. Она дернулась, но не сорвалась с места, дождалась Олега, который вошел, прижимая к уху ее телефон, и вопросительно взглянула на мужа. Тот произнес: «Даю», протянул телефон Тамаре и пристроился у стола на стареньком шатком стуле.

– Слушаю! – отрывисто проговорила Тамара и тут же сменила следовательский тон на вполне домашний: – Ага, хорошо, хорошо… Ладно… Слушай, не парь мне мозги, приезжай лучше сюда. Накормлю, накормлю, потому и зову. А муж даже нальет! – Олег с самым серьезным видом кивнул. – Не хочешь? Мужа боишься? А меня не боишься? Ну, тогда я сама тебе налью, чтобы страшно не было… Ах ты ж гад! – Ее брови от удивления буквально взлетели. – И ты, выходит, знал? Куда ж тебя девать, придурка такого? Все, давай вперед!

Нажав отбой, она с притворным неудовольствием повернулась к мужу:

– Он, оказывается, под нашим домом стоит! Это ему так ехать неудобно и заходить среди ночи неловко! Тащи сюда это несчастье!

Коротко хохотнув, Олег вышел, а Тамара пояснила:

– Опер наш притащился, Стасик Жихарь. Он тебе про первый труп сейчас сам все расскажет. Из-за этого, кстати, и пришел.

– Я так понимаю, вы с ним в нормальных отношениях…

– Отличный парень и опер, как говорится, от Бога. Только какой-то расхристанный, понимаешь?

– Не совсем.

– Ну, неприкаянный в общем. Бабы его не выдерживают, бегут. Один раз развелся, вторая жена сама ушла год назад, только официально разойтись никак не могут. С начальством постоянно на ножах, Яровой приблизительно раз в месяц собирается гнать его из милиции. За собой не следит. Отписываться от жалоб не успевает. В смысле, на него постоянно жалуются. Одного якобы обматерил, другому врезал, на третьего посмотрел не так. Короче, если бы Стасик не родился ментом, давно бы его и духу тут не было. Его постоянно какие-то коммерческие структуры сватают – принципиально не желает. Вот нравится ему в розыске землю топтать. – Тома развела руками, и в ту же минуту вошедший Олег отступил, пропуская в комнату этого самого Жихаря.

С первого взгляда он показался мне великаном.

В следующее мгновение я поняла, что просто смотрю на вновь прибывшего снизу вверх, и такого эффекта следовало ожидать. Тем не менее гость в самом деле был и рослым – под два метра, и бритоголовым. Широкие плечи обтягивала потертая коричневая кожанка – должно быть, самого большого размера, какой только нашелся на знаменитом вещевом рынке в Хмельницком. Молния куртки была расстегнута. Под ней виднелись заношенный серый свитер, явно надетый прямо на голое тело. Слева – наплечная кобура с пистолетом. Брился опер Жихарь минимум четыре дня назад, но щетина его не старила: выглядел он на свои тридцать пять плюс-минус год-два. Мощную шею украшал крест на толстой позолоченной цепи, джинсы были чем-то испачканы на коленях. На правой кисти, даже в приглушенном вечернем освещении отчетливо вырисовывались три буквы татуировки: «ВДВ».

Войдя, Жихарь осклабился.

Блеснула золотая фикса в правом углу рта.

Встретив такого типа на темной улице, я бы немедленно предложила ему взять мои кошелек, часы, мобильник и сама расстегнула бы и вытащила из ушей сережки.

Правда, добродушная улыбка делала все эти злодейские атрибуты какими-то игрушечными, а выбритый до блеска череп, фикса, щетина на подбородке, богатырский рост и общая неопрятность выглядели каким-то маскарадом, карнавалом, рождественским вертепом. Все это, за исключением улыбки, было частью какой-то роли, маской, откровенным лицедейством.

Иными словами, мне показалось, что опер Стас Жихарь одновременно и свой в доску чувак, и совсем не тот, за кого себя выдает и преподносит публике.

– О-о, у вас гости!.. Слушай, Антоновна, а можно я разуваться не буду? Я понимаю, вода-беда, туда-сюда, только я, считай, тридцать шесть часов носки не менял и не жрал ни черта. Если сниму свои кроссы – у самого аппетит пропадет!

– Добро пожаловать, Стасик! – хохотнул Олег.

– А чего? Лучше уж предупредить, чем потом объясняться – откуда амбре…

Словечко «амбре» из уст подольского мента и непринужденность, с которой он все это произнес, развеселили меня, и я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Лучше бы я не сдерживалась.

– Видишь, человека уже мутит от тебя! – кивнула в мою сторону Тамара, хотя ни малейшего неудовольствия или осуждения в ее голосе я не услышала. – Садись уж, чудо гороховое! Чего это тебя не кормили так долго?

– Чего? А я вам, гражданка начальник, сейчас поясню… – Освободившись от куртки, Жихарь пристроился к столу. – Сменить меня было некому. Только сейчас пост сдал – пост принял. Пашка Пархоменко заступил. А вчера в обед вообще кино: прислали сержанта, а тот минералки две двухлитровые бутылки принес и пачку какого-то хренового печенья. Чтоб я, значит, подкрепился. Сечешь? Я только матерился, но кого это колышет!

– Зачем же ты там сидел?

– Ну, извините, – Жихарь развел руками. – Вообще-то – чтобы твое распоряжение, Антоновна, выполнить, только в райотделе людей, понимаешь, не хватает. А потом, все ж знают: один Жихарь двух сержантов стоит.