Легавый - [75]

Физиономия Чубиса пошла красными пятнами. Хотел что-то вякнуть мне в ответ, но Холмов решительно втиснулся между мной и моим начальником:

— Полно вам, господа, после разберётесь. У вас, господин фон Чубис, если я не ошибаюсь, имеется ко мне нечто, не требующее отлагательств?

— Нет, мне вас попусту растревожить вздумалось, — зло огрызнулся действительный статский советник. — Разумеется, имеется. Бумаги с самого утра дожидаются у вас на столе. Найдите уже возможность ознакомиться с ними. И не забудьте прихватить с собой господина статского советника, дабы он занимался тем, чем ему положено, а не тем, что взбредёт в голову.

— Ну ты, братец, и знатного выкинул фортеля, — гоготнул орк, как только фон Чубис отвалил прочь, а сами мы двинулись в кабинет к Холмову. — Вот ведь тоже вздумал начальнику прилюдно перечить. У нас бы за такое плетьми высекли бы. Всё-то у вас, у человеков, через наперекосяк. И что за затея такая — опять дуэль затевать? На что тебе это? Ладно хоть додумался самому ему позволить тебя вызвать.

— Я и не додумывался, — буркнул я, всё ещё будучи на взводе. Ох, и выбесил же меня этот Чубис. Вроде и вёл себя как обычно, но что-то сильно я завёлся, прямо с пол-оборота. Видать, последние события на нервах плохо сказались. — Думал, он просто отвяжется, на тормозах всё спустив.

— Тогда ты просто везунчик. Ты хоть знаешь, что этот фон Чубис один из лучших фехтовальщиков в герцогстве?

— Понятия не имею, — мотнул я головой. — Не имел.

— Как-то легко он на вашу провокацию поддался, — заметил Холмов, открывая дверь кабинета. — Заходите, господа. А вот и новые дела.

В кабинете было пусто. Все коллеги инспектора поразъехались кто куда. Вот и какого, спрашивается, Чубис спустил собак именно на нас?

Холмов прошёл к своему рабочему столу и взял с него две тоненькие бумажные папки.

— У нас с Чубисом взаимная неприязнь, — пожал я плечами, но, поразмыслив, добавил: — Вот он и обрадовался. Впрочем, не исключено, что, поскольку у нас теперь главным кандидатом на роль заговорщика является канцлер, то его любимый протеже вполне может быть в курсе дел своего господина. И таким образом хочет помочь ему отделаться от меня. Да только хрен ему с маслом. Раскомандовался, чудила ватный. Что там за дела, Шарап Володович, из-за которых он такой кипишь поднял?

— Нехорошие дела, — раскрыв папки и вдумчиво перебирая какие-то листочки, ответил инспектор. — Первое передано нам инспектором Брюквелем. Пишет, что похищена девица четырнадцати лет отроду. Золотова Антонина. Отец — Золотов Евсей Авдеевич. Банкир. Почётный член гильдии и тому подобное. При похищении девицы убита нянька оной, тридцатидвухлетняя Тишкова Праскея. По предварительным данным причиной смерти пестуньи похищенной стал перелом шейных позвонков. Как считает Август Юрьевич, данные повреждения предположительно носят насильственный характер.

— А почему не он продолжает дело вести? — не понял я. — Почему вам передали? Могли бы просто меня туда вызвать, с этой Праскеей пообщаться. Ну, с душой её, в смысле.

— Надо полагать, инспектор Брюквель углядел какую-то связь между похищением и убийством Миланы Лебедевой. Август Юрьевич старый и опытный специалист. Да и знает, что я сейчас лишь этим делом занимаюсь. Думаю, не стал бы он убеждать начальство передать расследование кому-то другому, не имей на то веских оснований. Тем более второе дело явно связано с нашим «Крутоярским зверем».

— А-а, а я-то подумал, что убийство и похищение — это и есть два дела, — огорчился я.

— Нет, — инспектор не стал пенять мне на мою тупость и просто пояснил: — Эти два инцидента объединены в одно дело.

— И что там во втором? — подал голос Тимонилино, по установившейся привычке взгромоздившийся на подоконник. — Убийство, надо полагать?

— Экий вы проницательный, — без особой радости, но вроде и не зло, подколол орка инспектор, продолжая перебирать листочки в папках. — Да, убийство на кладбище. Мёртвое тело обнаружено поутру в фамильном склепе Игнатьевых. Судя по характеру повреждений и по описанию места преступления, кто-то ночью совершал обряд, аналогичный тому, что описывал нам Останин. Пять зажжённых масляных фонарей, в центре между ними изуродованный труп жертвы. Единственное, убиенный хоть и не опознан, но пол его определён, как мужской. Точнее, жертвой стал юноша или просто хорошо физически развитый отрок.

Твою же… У меня аж в груди ёкнуло от последних слов инспектора. Сразу подумалось о брате Реджины. Если тот не смог сбежать, то эти уроды могли совместить приятное с полезным: принести жертву своему долбаному сатане и заодно устранить опасного свидетеля.

Но инспектор, глянув на меня, словно мысли прочитал, поспешил успокоить:

— Волосы у жертвы светлые, не как у Валентина Тухваталина. И по приметам, схожим с его описанием, никто и нигде пока не обнаружен, я узнавал. Есть шанс, что юноша ещё жив.

— Спасибо, Шарап Володович, — облегчённо выдохнул я. — От сердца отлегло.

— Сторож, — продолжил Холмов пересказывать нам прочитанное, — обнаруживший на утреннем обходе труп, клянётся, что ночью ничего не слыхал и никого бродящим по кладбищу не видел. К усыпальнице же Игнатьевых внимание его привлекло, как отмечено, «чрезмерный галдёж и кружение птиц над склепом».