Ледяной телескоп - [27]

Не один час провозились мы с Гаммом, пытаясь до внешнего отверстия докатить мой автомобиль. Под собственной тяжестью оседали и то в одном, то в другом месте частями обрушивались остатки глиняного сооружения. Перед вечером в передней части с грохотом обвалилась крыша. И мы с Гаммом вовсе не опасались, что нас здесь придавит навсегда, если рухнет все это, в тридцать метров, рыхлое строение. Странно: ни тени страха у меня не было, чувство осторожности не то что притупилось, а и вовсе исчезло.

Бет притащился сюда еще в первой половине дня, следом за мной. Минут через двадцать после драки. И сразу как взобрался на неподалеку неподвижно лежавшее тело моего двойника, так весь день там, на солнцепеке, проторчал: караулил, чтоб я не убежал. Походит, походит по руке, потом сядет на плечо и сидит, сидит, с безразличным видом наблюдая, как разваливается, осыпается автомобиль.

10

Вечером пришел Альф и позвал Бета, а мне посоветовал от глиняного автомобиля убираться подальше…

Когда мы шли к берегу, я тихо, так, чтоб не слышал Бет, спросил у Альфа:

– Вы нашли тело Гамма?

– О Гамме не беспокойся, – шепнул он мне на ухо. – Он оттуда уйдет…

– Когда они будут копировать самолет, – сказал я, – надо сломать модель…

– Кто это сделает? – спросил Альф.

– Я сделаю.

– Глупости. За это они просто убьют тебя. Не торопись. Гамм кое-что придумал. Кое-что, Максим, зависит и от тебя. Если ты не захочешь, то самолет не улетит. Понимаешь: если очень не захочешь!

– А это не примитивный обман?

– Ты видел Гамма, – спокойно продолжал Альф. – Говорил с ним. Если ты и теперь считаешь, что он плоскун, то поступай как знаешь. Гамм – это человек! Настоящий опережающий. И Бет уже почти склонился на нашу сторону. И Эпсилон мечется, да времени у нас нет. Шеф его завертел. А Зет – что сам нумизмат. С ним придется повозиться… Ну приотстань теперь…

Мне сразу же приказали отойти подальше в сторону, метров на шестьдесят. Беглецы уже заканчивали устанавливать зеркало, линзу и призму – весь масс-голограф. Оптическая ось множителя была направлена на развалины автомобиля. К нейтринно-вакуумной линзе был подключен кабель, шедший от лодки, где находилась энергетическая установка. Между линзой и зеркалом на невысокой треноге Бет и нумизмат установили действующую модель самолета, которую они собирались увеличить. Как только модель застрекотала, сразу же в лодке пронзительно засвистела турбина. Мало-помалу глиняный автомобиль стал разрушаться. Я побежал к угольно-темному Кобальскому, стоявшему около темно-красного прямоугольника, – зеркало словно плавилось и едва заметно дымило по краям. «Дядя» догнал и сбил меня с ног.

Я поднялся и крикнул:

– Что вы делаете? Ведь в глиняном мой настоящий автомобиль!

– Мне очень жаль, – лениво хмыкнул Кобальский, – но от него там уже ничего не осталось.

– Так почему же вы вчера не дали мне вытащить его оттуда?

– Чтоб ты, Максим, не удрал на нем. Это было бы совсем некстати, – осклабился Кобальский, и я увидел, как из его напрягшихся морщин посыпалась, дымками полетела глиняная пыль.

Нумизмат, выжидательно выпятив челюсть, играя желваками, внимательно глядел туда, где только что были развалины циклопического автомобиля. Рядом с ним стоял и что-то ему говорил «дядя».

Минут через двадцать на месте возникшего холма, сдувая пропеллерами тучи пыли, показался гигантский двухмоторный самолет. Длинный Бет, очевидно исполнявший в этой компании обязанности второго пилота, побежал к новому летательному аппарату.

Вскоре огромный самолет, непривычно тихо гудя моторами, переваливаясь с боку на бок, отполз в сторону.

Таким же образом, как и самолет, компания быстро соорудила мощный передвижной кран, чтоб погрузить телескоп.

– Зет и Альф, – приказал нумизмат, – лодку затопите. Бет займется погрузкой телескопа…

И тут наше внимание привлек рокот где-то недалеко летящего самолета.

Все остановились, замолчав, подняли лица.

Самолет летел с юго-востока, не очень высоко. Пролетел недалеко от нас, сделал круг. На другом круге, почти беззвучно, проплыл над нами и удалился в сторону моря, на юго-запад.

– Вот и дождались захода солнца, – нарушил Эпсилон тягостное молчание. – Дождались заката…

– Только без паники! – твердо сказал нумизмат.

– Самолету негде здесь приземлиться, – громко, тем же тоном обреченного продолжал Эпсилон. – Как раз в свое время здесь будут вертолеты. Нам крышка…

– Да не паникерствуйте же, Эпсилон! – мягко пристыдил его нумизмат. – Всегда в таком деле больше всего вредит паника. Всем сохранять спокойствие! Это приказ. Как я сказал, полетим только после захода солнца. Все за работу!.. Максим, – с деланной улыбкой обратился он ко мне, – помогите, пожалуйста, затопить лодку.

Что было делать? Станислав-Зеро не появился. Гамм ждал его напрасно. Заверял меня Гамм, что в крайнем случае он обрушит на беглецов «другую силу»… Но уже непохоже было, что он сможет что-нибудь сделать. Я действительно верил ему и не обвинял его.

Понятно, стоянку злоумышленников засекли. Ну а вдруг им удастся улететь?.. Телескоп еще ладно… Но чтоб они увезли масс-голограф… Я был настроен решительно против этого. Быстро подошел к стоявшему за зеркалом Кобальскому и сказал: