Ледяной клад. Журавли улетают на юг - [17]
Феня выбрала попрямее направление к той скале, от которой поднималась в гору летняя тропинка, и побрела, грудью разваливая снег, скользкий как просо, почти ложась, когда ее начинало засасывать в глубину.
Она очень устала, казалось, до предела своих сил. Никогда не думала, что без лыж будет так тяжело. И жалела теперь, что не взяла палки — годились бы, где оттолкнуться, где опереться или сбить с камня снег.
Солнце спустилось уже к самым кронам деревьев. Они отбрасывали очень слабые, размытые тени. Феня подивилась: ночью от луны тени были куда ярче! Наверно, сейчас гуще стала в небе морозная мгла. Стало быть, и вечер наступит раньше.
От скал веяло еще большим холодом, чем в долине. Феня боялась дышать открытым ртом, а дышать через нос почему-то не хватало воздуха. Варежки покрылись тонкими ледяными чешуйками. Когда мороз прищипывал лицо, очень трудно становилось его оттирать. И без конца, без отдыха нужно было тискать, разминать пальцы, тузить себя коченеющими кулаками.
Феня хорошо помнила удобные уступы на тропинке, но это сейчас не имело никакого значения, все слилось, смерзлось в глубокие, ломкие сугробы, и где летом можно было идти прямо, легко перепрыгивая с камня на камень, теперь приходилось карабкаться на четвереньках, то и дело съезжать обратно и начинать подъем снова. Колючий снег тогда остервенело обрушивался навстречу и больно стегал в лицо.
Один раз она неосторожно ухватилась за молодую сосенку, но сосенка хрупнула, как стеклянная, Феня потеряла равновесие и покатилась, едва не свалившись в глубокую расселину между скал. Она не испугалась, полежала немного, равнодушно поглядывая в черный провал, и снова поползла вверх. Хотелось спать.
Хуже всего было то, что теперь у нее очень сильно начали зябнуть ноги. А встать во весь рост и попрыгать, нагнать горячего тока крови в самые кончики пальцев было негде. Все время приходилось следить: как бы не свалиться куда-нибудь в яму.
И в памяти вдруг возникали далекие картины…
…Вот здесь по осени бывает очень много малины. В жаркий день важно гудят шмели. По валежинам носятся, набив щеки диким горошком, полосатые бурундуки. Дятлы тяжелыми носами из гнилушек выколачивают себе жуков. Если нет ветра — стеклянный перезвон ручья снизу долетает и сюда, но в густой зелени сам ручей не виден. Сейчас, кроме мороза и голода, нет ничего. Все серое. Даже солнце серое. На месте малинника, над сугробами, сухие метелки кипрея.
…Отец сейчас, наверно, объясняет матери, кто такой был Софокл, и хвалится: «А ты знаешь, Синочка, у нашей Афины определенно есть что-то такое… тяготение к музам. Она в общем…» Мать радуется: вот какая у них способная дочь! Сама она любит читать только «истинную правду», Горького например. Про Софокла она тоже будет слушать, но с тихой улыбкой, дескать, что же, из песни слова не выкинешь. Она всегда тихо и застенчиво улыбается, когда слушает о чем-либо ей малопонятном или ненужном. Улыбается из уважения к тому, кто говорит. Они, наверно, сейчас обедают и думают, что Феня еще вчера пришла на рейд, тоже обедает или переписывает контрольную работу о древних греках.
…«Эти», конечно, проснулись давно, острят и издеваются всячески над ночной гостьей, дурой девкой, и жрут похлебку из копалухи. С хлебом! Топится чугунная печь. Топится печь…
…А варежки совершенно не греют! Куда бы, куда в тепло спрятать руки? Осталось ли где тепло на всем белом свете?
Перед Феней вздыбился гранитный утес. Ох, наконец-то! Последний. В нем трещина, как раз такая, чтобы только втиснуться человеку. По ней летом поднимаются «врасклинку», упираются в одну стенку руками и ногами, в другую — спиной. Так и всползают наверх. А наверху… Чуть-чуть подняться еще по откосу до перевала, и потом — до самого моста по лесу все вниз и вниз, не круто, идти легко, ноги сами бегут! Ей сразу стало веселее.
Тут можно и поразмяться, поплясать, есть крохотный «пятачок». Но только что же это такое — тайгу совсем затягивает серый туман, уже вовсе неразличимы деревья на противоположном склоне Каменной пади, и даже елочки у ручья скорее можно только угадать, чем увидеть. Скорее, скорее! Феня попрыгала немного, помолотила кулаками камень утеса, тепла не почувствовала, а только боль — и втиснулась в щель.
Летом она здесь взбиралась в четырнадцать коротких шажков. Но теперь ее движения связывал полушубок, а залубеневшие валенки соскальзывали с камня. Чтобы потуже «расклиниться» в щели, нужно было сильнее упираться руками, но от этого сразу леденели пальцы. Феня пугалась, что их осушит и насквозь прохватит мороз, тогда уже не ототрешь, чуточку ослабляла нажим и срывалась вниз, падала на мягкую подстилку из снега. Обойти бы этот утес? Можно. Но для этого надо спуститься почти до половины горы и потом пробиваться по другому распадку сквозь злую чащу из боярышника, которая сплелась там, как колючая проволока.
Нет, нет, только тут! Каких-то четырнадцать мелких шажков по отвесной стенке — и не подняться?! А ну-ка… А ну еще… И еще… Еще раз… Шесть, семь, восемь… Свалилась опять!.. Ничего… Семь, восемь, девять… Снова сорвались валенки… Фу ты, как сердце колотится! Пальцы, не пальцы, а грабли… Эх, были бы теплые руки!..
В глухом таежном поселке, в страшную метельную ночь столкнулись сын погибшего на царской каторге политического ссыльного четырнадцатилетний Тимофей, его ровесник Виктор, сын адвоката, и сестра Виктора Людмила. В эту ночь все они остаются сиротами: от руки карателя погибает мать Тимофея, стреляется отец Виктора и Людмилы,... Как сложатся их судьбы?.. Ненависть к классовым врагам поведет Тимофея с боями до Тихого океана. За рубежи родины забросит Виктора. Непростой путь будет и у Людмилы.Философский камень в романе известного российского писателя — это не мифический минерал, который искали древние алхимики, алчущие золота, а вера в человека, в его несгибаемость и нравственную силу.
Повести, вошедшие в настоящую книгу, связаны между собой: в них действуют одни и те же герои. В «Горном ветре» молодой матрос-речник Костя Барбин, только еще вступает на самостоятельный жизненный путь. Горячий и честный, он подпадает под влияние ловкача Ильи Шахворостова и совершает серьезные ошибки. Его поправляют товарищи по работе. Рядом с Костей и подруга его детства Маша Терскова.В повести «Не отдавай королеву» Костя Барбин, уже кессонщик, предстает человеком твердой воли. Маша Терскова теперь его жена.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вашему вниманию предлагается книга Сергея Сартакова «Каменный фундамент».В повести «Каменный фундамент» рассказывается о молодом сибиряке Алексее Худоногове, охотнике, поступившем рабочим на лесозавод и навсегда полюбившем свою новую профессию. Алексей был участником Великой Отечественной войны, вступил в партию. Смекалистый, инициативный, не терпящий разболтанности и безответственности, он стал душой рабочего коллектива.Его жена Катюша делит с ним все горести и радости, в самых тяжелых жизненных испытаниях сохраняя мужество и веру в победу добра.
Николай Цагеридзе, человек горячий, «южный», наделенный большой энергией и сердцем, не привык отступать и точно знает, что ему делать на таёжной реке Читауте. Здесь, в запани, остались «зимовать» двадцать восемь тысяч кубометров прекрасного леса. Словом, во льду оказался миллион… «Моя бабушка всю жизнь искала клад, копала лопатой землю под старыми стенами. Она не знала, что клады встречаются и во льду. Такой клад достался ее внуку…»Николай ведет бой за ледяной клад со всей страстью и целеустремленностью, на которые способен, но удастся ли ему повести за собой разуверившихся людей, вдохновить их на подвиг и отвоевать у стихии ее добычу?..
Читателю хорошо известны книги лауреата Государственной премии СССР Сергея Сартакова: «Барбинские повести», «Хребты Саянские», «Ледяной клад», «Философский камень». Его новый роман посвящен соратникам В. И. Ленина, которые вместе с ним боролись за создание большевистской партии, готовили победу Октября в России. Одним из них был Иосиф Федорович Дубровинский, профессиональный революционер, человек несгибаемой воли, беспредельно преданный делу революции. Роман широко и ярко воссоздает историческую обстановку в России на рубеже XIX–XX столетий.
Жанна Владимировна Гаузнер (1912—1962) — ленинградская писательница, автор романов и повестей «Париж — веселый город», «Вот мы и дома», «Я увижу Москву», «Мальчик и небо», «Конец фильма». Отличительная черта творчества Жанны Гаузнер — пристальное внимание к судьбам людей, к их горестям и радостям. В повести «Париж — веселый город», во многом автобиографической, писательница показала трагедию западного мира, одиночество и духовный кризис его художественной интеллигенции. В повести «Мальчик и небо» рассказана история испанского ребенка, который обрел в нашей стране новую родину и новую семью. «Конец фильма» — последняя работа Ж. Гаузнер, опубликованная уже после ее смерти.
В повести «Окна, открытые настежь» (на украинском языке — «Свежий воздух для матери») живут и действуют наши современники, советские люди, рабочие большого завода и прежде всего молодежь. В этой повести, сюжет которой ограничен рамками одной семьи, семьи инженера-строителя, автор разрешает тему формирования и становления характера молодого человека нашего времени. С резкого расхождения во взглядах главы семьи с приемным сыном и начинается семейный конфликт, который в дальнейшем все яснее определяется как конфликт большого общественного звучания. Перед читателем проходит целый ряд активных строителей коммунистического будущего.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые — журн. «Новый мир», 1926, № 4, под названием «Московские ночи», с подзаголовком «Ночь первая». Видимо, «Московские ночи» задумывались как цикл рассказов, написанных от лица московского жителя Савельева. В «Обращении к читателю» сообщалось от его имени, что он собирается писать книгу об «осколках быта, врезавшихся в мое угрюмое сердце». Рассказ получил название «Сожитель» при включении в сб. «Древний путь» (М., «Круг», 1927), одновременно было снято «Обращение к читателю» и произведены небольшие исправления.
Впервые — журн. «Новый мир», 1928, № 11. При жизни писателя включался в изд.: Недра, 11, и Гослитиздат. 1934–1936, 3. Печатается по тексту: Гослитиздат. 1934–1936, 3.
Русский солдат нигде не пропадет! Занесла ратная судьба во Францию — и воевать будет с честью, и в мирной жизни в грязь лицом не ударит!