— Ошибаешься, он мой! — прорычал Эйдан. — Я три часа выслеживал его.
Встав на четвереньки, он исподлобья смотрел на незнакомую вампиршу. Откуда она взялась?
— Ничего, — улыбнулась вампирша, — выследишь себе другого. Я ведь нравлюсь тебе больше того недоумка? — елейно спросила она у жертвы.
— Кто вы? — у человека прорезался голос. Крепко сжав амулет, он молился своим богам — наивный!
— Твоя смерть, дорогуша, — осклабилась вампирша и наклонилась к его горлу.
— Не так быстро, дамочка! — Эйдан отбросил ее от дрожащего человека. — Ты чужая, а это мой лес!
— Твой лес? — расхохоталась она и обнажила клыки. — Моя семья испокон веков охотилась в этих местах.
— Что-то я не заметил вокруг следов вампиров. — Он обошел вокруг нее, приготовившись к атаке.
— Видимо, плохо искал, — вампирша провела языком по идеально гладким зубам. — Проваливай и не мешай мне!
Не выдержав такой наглости, Эйдан набросился на нее. Воспользовавшись моментом, несостоявшийся вампирский обед дал деру.
Они долго катались по земле, вонзая друг в друга острые зубы, оставляя на коже следы от длинных ногтей, пока, изможденные и голодные, не повалились на землю.
— Да кто ты вообще такой? — вампирша обратила на него свои обведенные черным глаза, самые прекрасные глаза, которые ему когда-либо доводилось видеть. — Я тебя раньше не видела.
— Я Эйдан.
Он не сводил взгляда с ее идеального бледного лица, от золотой цепочки на шее — интересно, что она на ней носит?
— Прах матери, — она поправила цепочку и встала, одергивая порванное платье. — Ну и дурак ты, Эйдан, мало того, что испортил мне одежду, так я еще по твоей милости осталась голодной.
— Это был мой обед, — упрямо повторил Эйдан. Она опасна, с ней нужно держать ухо востро. Опытная вампирша.
— И упрямый. Остынь, паренек, лес мой, и человек был мой. Ну да ладно, проваливай и больше мне на глаза не попадайся!
— А то что? — задорно спросил он.
— Укушу! — расхохоталась она.
— А я не против, — невольно сорвалось с его языка.
Вампирша промолчала и принюхалась:
— Человек. Ну, что, поиграем в салки?
Только что она была здесь — а теперь на месте нее сгущались сумерки. Но Эйдан запомнил ее запах и пошел по следу. Незнакомка зацепила его, и он хотел продолжить знакомство.
Это была его первая встреча с Ульрикой. Потом он ее долго не видел, только чувствовал запах, сладострастный запах мускуса, которым была пропитана листва. Эйдан сбился с ног, разыскивая ее, — и она нашла его сама, в голодную для вампира летнюю пору принеся склянку с кровью.
— Держи! — она выросла на пороге его землянки, заслонив лунный свет. — Вроде как я тебе должна. Фи, — поморщилась вампирша, — как тут у тебя мерзко!
— Может, слегка не прибрано, — смущенно пробормотал Эйдан, не сводя глаз с ее точеной фигуры — идеальная ловушка!
— Я тут подумала: хватит нам враждовать, нужно как-то поделить территорию, а то местные что-то пронюхают, позовут охотников.
— Может, не стоит ничего делить? — он забрал у нее склянку и предложил войти. — Если что, я смирный.
— Если что, меня это не интересует.
Вампирша села лицом к нему, вроде бы расслабленная, но на самом деле готовая к обороне.
— Знаешь, я бы не отказался от такой напарницы, как ты.
— Да что ты! Бесплатные вампирши за логом.
— Ты о чем? — Эйдан почувствовал, как в первый раз за всю его жизнь по коже пробежала дрожь. Он чувствовал себя новорожденным вампиренком, а не прошедшим посвящение зрелым вампиром.
— Сам знаешь, о чем, красавчик, — она обнажила свои идеальные зубы, но в этом жесте читалась не враждебность, а скорее доброжелательность. — Ладно, расслабься, а то сидишь, будто аршин проглотил.
Почувствовав, что надо действовать, а не ждать у моря погоды, вампир шагнул к ней и рывком притянул к себе.
— А ты шустрый! — щеку обожгла пощечина. — Я первому встречному вурдалаку не даю.
— А я первых встречных не целую, — прошептал он, силой запечатлев на ее губах поцелуй. Тело вампирши сразу обмякло, стало таким податливым под его руками.
— Ну, нет, это неправильно! — она оттолкнула его и утерла губы рукой. — Не верю я в любовь с первого взгляда.
— А я верю… М-мм?
— Ульрика. Ладно, Эйдан, мы попробуем работать в паре, но, сразу предупреждаю, без рук!
И они начали охотиться вместе, и с частичками крови общих жертв в каждого вошло что-то от другого.
Им казалось, ничто не разлучит их, а уж, тем более, не смерть, но, реальность больно резанула по горлу окунувшегося в сладкие воспоминания Эйдана. С трудом подавив очередной спазм горя, он тупо огляделся вокруг: все тот же лес, все то же место, все та же могила возлюбленной. Еще недавно они вместе кружились по полянам, подставляя лица щекотавшему кожу ветру, еще недавно, подобно белкам-летягам, легко планировали с одного дерева на другое — и теперь этого нет.
Эйдан не представлял свою жизнь без Ульрики, ему казалось, что без нее он должен умереть. Но он не умер, как не умерла и боль.
— Отныне ты вечно будешь носить ее с собой, — подумал он и, взяв с могилы пригоршню земли, завернул в обрывок одежды. У Ульрики был прах матери — у него будет память о ней.
Впервые за эти дни, проведенные возле последнего места упокоения возлюбленной, Эйдан вернулся к реальности, осмысленно оглянулся вокруг, втянул в легкие воздух. Вот так, дышать, вбирать в себя запахи леса, чтобы унять биение сердца, рвавшегося из клетки на волю.
