Ледяное небо - [4]

— Ты ох…ел! Я «завалил» тебя семь раз! А ты — меня только три.

— У тебя, Тарханов, приборы шалят, — я ощущал даже сквозь сильные радиопомехи, как у Комаровского дрожит голос от злости.

— Да ладно! Моя система все зафиксировала.

— Тарханов, пошёл ты…

Дальше последовало трёхэтажное ругательство, и я расхохотался. Но тут же осёкся.

— Обнаружена угроза нулевого уровня… Обнаружена…

Успел заметить, как откуда-то из облаков вывалилась серая громада истребителя, потянулся к ручке катапультирования. Страшный удар, словно по кабине шарахнули здоровенной кувалдой, МиГ перетряхнуло, он свалился на крыло и рухнул вниз.

* * *

— Как вы себя чувствуете?

Я повернул голову и увидел рядом с кроватью немолодого мужчину в белом халате. Круглое добродушное лицо, старательно скрываемая жалость в глазах. Мирно попискивали приборы, в капельнице мерно падали капли. Почему я не умер, чёрт возьми, сразу?

— Хреново, — честно ответил я. — Комаровский жив?

— Нет, увы. Катапультироваться он не успел. Выжить удалось только вам.

Я позавидовал своему врагу, который уже не чувствовал ни боли, ни страшной досады, разрывающей душу.

— Скажите, у меня есть шанс… — я не договорил, по скорбной физиономии доктора понял, что уже знаю ответ.

Военная комиссия долго разбиралась с этой катастрофой. Как это обычно бывает, вояки всё тщательно скрывали и пытались найти компромисс — признать виновными лётчиков или «железо». В итоге комиссия вынесла решение — я допустил ошибки в пилотировании, что и привело к столкновению истребителей. Я остался жив, хоть и стал инвалидом, а с Комаровского какой спрос?

И всё, что я получил — крошечная пенсия, кресло-каталка за счёт государства.

Я долго пытался устроиться по специальности инженера-конструктора. Красный диплом МАИ, несколько авторских свидетельств, патентов, вызывали поначалу восторг у работодателей. Я не сообщал в резюме, что — инвалид и меня с радостью приглашали на собеседование, но как только, мучительно преодолевая расстояния, я приезжал на очередную фирму, меня встречали жалостью и удивлением, и порой с раздражением — мол, почему вы не сообщили сразу, что не можете самостоятельно ходить? И отказ. Всегда формально корректный — такой, к которому не подкопаешься с юридической точки зрения.

Однажды действительно удалось получить работу, и хорошую — недалеко от дома, так что не приходилось вызывать такси. Единственное условие — никогда не опаздывать, приходить в свой отдел ровно к девяти. На следующий день я в радостном предвкушении прикатил к высотному зданию компании, где на семнадцатом этаже располагался офис. Въехал в фойе и хотел вызвать грузовой лифт. Но тут же увидел с досадой, что кнопка погашена.

— Ребята, а чего лифт не работает? — я весело спросил охранников, хотя в сердце заползла холодной змеёй тревога.

— А мы почем знаем? — лениво отозвался один из них, толстый приземистый дядька с мясистой красной рожей. — Сломался, — он зевнул.

Я пытался дозвониться до начальника, объяснить, что не могу подняться на коляске на пассажирском лифте, а грузовой не работает. Но услышал в ответ равнодушное:

— Это ваши проблемы.

И тогда я всё понял, развернулся и просто уехал. Навсегда распрощавшись с мечтой получить работу.

Мои скромные сбережения таяли, как снег под яростным апрельским солнцем и, в конце концов, я остался в том самом положении, в котором пребывает множество таких же несчастных калек, как я — без денег, без работы. Лишь случайные заработки, которые находил по объявлению. Но и там меня часто подстерегало разочарование — кинуть инвалида, не заплатив денег за работу в порядке вещей. А что же ты хотел, если не можешь постоять за себя? Надежда оставалась только на немногочисленных друзей, но их помощь выражалась больше в сочувствии на расстоянии и рассказах о собственных злоключениях.

Мошенники всех мастей предлагали мне просить милостыню в метро, электричках. Но работать на этих подонков, разъезжающих на собственных «Ламборджини», купленных на деньги, поданные сердобольными гражданами, я не захотел.

И вот один из моих друзей-лётчиков сообщил о какой-то новой суперсекретной программе военных по управлению беспилотниками. Сидишь себе за экранами и шуруешь джойстиком. Я тут же с радостью ухватился за эту идею. Несмотря на то, что само тестирование проходило у черта на куличках — в Новосибирске, я все-таки решил поехать — занял денег на авиабилет и отравился туда.

Историй о моих мытарствах при перелётах и переездах хватило бы на целый роман. Сколько пришлось вынести унижений, злых и раздражённых взглядов, а то и грубых слов — почему ты не сдох, паразит, калека хренов! Но главное, я сумел добраться до лаборатории, где проходило тестирование.

В большом светлом зале были расставлены авиатренажёры, самые обычные, на которых я тренировался не раз. Разница состояла только в том, что здесь не было голографических экранов, только панель управления истребителем.

Ко мне подошла немолодая женщина в халате, я успел заметить в её светлых окружённых морщинками глазах жалость, которую она пыталась скрыть. Подала мне шлем с прозрачным «забралом» — экраном, на который выводилась информация.