Ледяная кровь - [86]

– Рыцарь, скорее!

Леоне подбежал к Клеману. Опустившись на колени, он принялся разглядывать рисунок, на который показывал подросток:

– Святые небеса… Роза. Это та же самая роза. Посмотри на правый лепесток. Он важнее всех прочих. Он так важен, что мы с Эсташем были уверены, что речь идет о каком-то коде, о числе шагов, кардинальных вех… Служит ли этот лепесток опознавательным знаком?

Клеман рассказал рыцарю все, что он знал о Гийоме д'Арвиле, который, по всей вероятности, был тесно связан с командорством и аббатством Клэре. Леоне слушал мальчика, напряженный, как струна. Подросток замолчал. Что-то во взгляде рыцаря насторожило его:

– Неужели я сказал нечто такое, что…

– Нет… Просто ты представляешь собой одно из невероятных совпадений, определяющих мою жизнь… несомненно, самое интригующее.

– Я не понимаю, на что вы намекаете, мсье.

– Неважно. Я сам многого не понимаю. Потом. Время поджимает. Вернемся к этой лежащей фигуре. Ты считаешь, что эта могила пуста, поскольку Гийом д'Арвиль умер в Константинополе?

– Меня смущает другое. Если только я не ошибаюсь… Я читал, что рыцарь д'Арвиль умер летом. Почему же на эпитафии написано, что он вернулся в девятый час нового года?

– Ошибка?

– Нет, не думаю. Я склонен полагать, что речь идет о послании и… Возможно, я глубоко заблуждаюсь, но я не удивлюсь, если столь ценный папирус, который вы ищете, окажется под этой лежащей фигурой.

– Христос милосердный!

Леоне резко вскочил на ноги и воскликнул:

– Помоги мне!

– Но…

– Быстрее! Сначала давай вытащим железные штифты, удерживающие конструкцию по углам. Затем совместными усилиями мы уберем крышку.

– Она, должно быть, такая же тяжелая, как мертвый осел, – простонал Клеман.

– Как два или три осла, полагаю. Но мы не будем поднимать крышку, мы просто сдвинем ее немного в сторону.

Рыцарь сел на корточки и с помощью кинжала принялся разбивать известковый раствор, крепивший крышку к основанию. В течение нескольких минут в крипте раздавалось эхо его учащенного дыхания. Продвигаясь на коленях сантиметр за сантиметром, он наконец полностью обогнул захоронение. Когда он встал, по его лицу градом лился пот. Леоне прошептал:

– Осталось самое трудное. Помоги мне. По моему сигналу толкай крышку изо всех сил.

Леоне сел на пол, прижался спиной к крышке и уперся ногами в стену подвала. Клеман слышал, как тот медленно дышал. Леоне крикнул:

– Давай!

Они вновь и вновь толкали. Тяжелая крышка поддавалась с большим трудом, сдвигаясь каждый раз всего на несколько миллиметров. Клеман даже перестал чувствовать боль, которая жгла ему плечи. Подростку казалось, что его руки тоже превратились в камни. Едва переводя дыхание, едва держась на ногах от изнеможения, он чуть не упал, когда рыцарь сказал:

– Щель, которую нам удалось сделать, достаточно широкая, чтобы в нее пролезла тонкая рука. Боюсь, что эта честь выпала тебе.

Клеман отпрянул назад, пробормотав:

– Но… мне немного страшно.

– Чего ты боишься? – улыбнулся рыцарь, просовывая в крошечное отверстие три пальца. – Если там и были крысы, они сдохли лет сто назад.

– А может, это ловушка?

– Зачем надо устраивать ловушку под надгробием, если эта роза ведет туда только посвященных?

– Вы убедили меня. Ну что ж, покажем нашу храбрость, – громко подбодрил себя Клеман.

Он осторожно просунул руку под крышку и пошарил по дну. Затем он вынул ее и, растопырив пальцы, сообщил:

– Как мы и предполагали, там нет никакого скелета. Черт возьми! Надо толкать дальше, рыцарь. Я могу ощупать только треть дна.

Они вновь принялись за дело, обливаясь потом, натужно кряхтя. Прошло четверть часа. Клеману казалось, что его легкие вот-вот лопнут. Кровь стучала в висках, вызывая острую головную боль.

Теперь щель была достаточно широкой, чтобы подросток мог в нее просунуть обе руки и даже плечи. От боли по щекам Клемана потекли слезы, когда он был вынужден прижаться плечами, безжалостно израненными каменной кладкой церкви, к гранитной крышке. Он стал медленно ощупывать, осматривать вслепую каждый сантиметр дна. Вдруг он закричал от отвращения, когда его пальцы коснулись какого-то рыхлого, мягкого, как плоть, предмета. Сделав над собой невероятное усилие, он вытащил этот предмет, приготовившись к худшему.

Леоне выхватил его из рук Клемана, развернул и воскликнул, всматриваясь в то, что весьма напоминало пергамент:

– Ничего не понимаю! Это план аббатства Клэре, точно такой же, какой мне передали по просьбе моей тетушки Элевсии де Бофор после ее смерти. – Разволновавшись, он спросил: – А ты уверен, что там больше ничего нет?

– Я ощупал каждый сантиметр захоронения, даже каменные стенки и внутреннюю часть крышки. Дважды. Если папирус с текстом на арамейском языке и спрятан в храме, то точно уже не под этой лежащей фигурой. Можно? – спросил Клеман, протягивая руку к старинной велени.[80]

– Обрати внимание, на плане отмечена тайная библиотека Клэре. А это доказывает, что она была задумана с самого начала, – сказал Леоне голосом, в котором явственно слышалось отчаяние.

– Да, правда. Посмотрите… вот здесь, в самом низу можно различить подпись… Поднесите башенку ближе, прошу нас. А… Ги… ль… рмус д… Арид… вил… Гильермус де Аридавилла! Значит, он заверил план.