Ледяная кровь. Полное затмение - [21]

— А вы думаете, что убивать легко?

Искренне удивившись, Од заявила:

— Имеет значение только первый труп. Все остальные похожи на него.

— Вы... вы... — с отвращением выдохнула женщина.

— Чудовище? Возможно. — Вдруг опечалившись, мадам де Нейра добавила: — Но рождаются чудовищами немногие. Большинство из встреченных мною чудовищ таковыми стали.

Од быстро сумела взять себя в руки и фыркнула:

— Ах, трагедии я не люблю, они сушат кожу лица и способствуют появлению морщин. Признаюсь, в моем случае преображение произошло стремительно и почти безболезненно. Возвращаясь к мадам де Бофор, скажу, что она нас... утомляет.

Од увидела, как напряглась женщина, и участливо произнесла:

— Вы побледнели.

— Речь идет об аббатисе.

— И что? Разве это утомление, о котором я говорю, не лишает сна архиепископа, который вскоре станет Папой?

— Но... эта ведьма больничная следит за ней, как за молоком, стоящим на огне.

— Ба, да у нас возникли маленькие трудности! Но я знаю способ, как их устранить, — заявила Од, показывая на коричневый атласный кошелек, лежащий на изящном столике ее кабинки.

Женщина поспешно схватила его. Од добавила:

— Добрый совет подруги, знающей вас: заслужите его.

Женщина почувствовала угрозу, скрытую игривым тоном,

и пообещала:

— Постараюсь.

— Сделайте это, сделайте быстро и как можно лучше. Затем нам надо поговорить — надеюсь, душевно, — о другой пашей весьма упрямой знакомой, о мадам Аньес. Как выглядит эта дама, которую мне так расхваливали?

— Она очень красивая и весьма грациозная, если вы это хотите знать.

— Да. Впрочем, это весьма лаконичный ответ. Сделайте над собой усилие, я жажду узнать больше. Опишите ее.

— Она высокая, выше меня, хрупкая, но не слабая. У нее светлые волосы с медным оттенком, более насыщенным, чем у вас. Взгляд ее серо-голубых глаз сразу же поражает. Что касается ее кожи, она бледная, как и подобает благородной даме, хотя мадам де Суарси охотно работает со своими людьми на открытом воздухе, — произнесла женщина сухим тоном.

— Весьма милый портрет. Но мне кажется, что вы описываете ее с отвращением. Почему? — шутливо спросила мадам де Нейра. — Прошу вас, продолжайте.

Лицо женщины исказилось от ненависти, и она процедила сквозь зубы:

— Я сыта по горло этой Суарси! Похоже, что все готовы сражаться за нее. Все восхваляют ее до небес и приписывают ей тысячи добродетелей. А кто такая Суарси? Ей не откажешь в хороших манерах, она, разумеется, благочестивая, достойная, образованная и, несомненно, умная женщина.

— Черт возьми! Тем не менее вы находите несправедливым, что ее восхваляют до небес? — сыронизировала Од де Нейра. —

Милочка, ревность и зависть — это весьма коварное оружие. Необходимо избавиться от них.

— Что вы хотите этим сказать?

— Зависть заставляет слабые умы искать в других причины своего поражения или неудовлетворенности, хотя они кроются в них самих.

Оскорбление было таким очевидным, что женщина покраснела. Она ненавидела это прекрасное чудовище и охотно заткнула бы ему рот. Да, она его ненавидела, но вместе с тем боялась. Од де Нейра продолжала:

— Успокойтесь. Очень скоро мадам де Суарси перестанет причинять вам неудобства. На этот счет у меня есть несколько занятных идей. Впрочем... все в свое время. Поспешишь — людей насмешишь. Прощайте, до скорой встречи на следующей неделе на этом же месте, в это же время... вместе с манускриптами. Мы полакомимся нежным яблочным пюре с орехами и медом, радуясь, что мадам де Бофор наконец-то воссоединилась со своим горячо любимым мужем. По сути, разве тем самым мы не окажем ей бесценную услугу?

От-Гравьер, Перш, декабрь 1304 года

Поднялся холодный порывистый ветер. Он пронизывал до костей опрометчивых смельчаков, оказавшихся в этот час на улице, когда ночь брала верх над последними проблесками дня.

Аньес прижимала Клемана к себе, управляя одной рукой Розочкой, сильной вороной кобылой першеронской породы¹³. В холке Розочка была даже выше рослого мужчины. Эту черту она унаследовала от своих булонских предков, появившихся в ее роду несколько столетий назад. Выведенные для тяжелой работы, эти выносливые лошади, способные довезти на себе рыцаря от Франции до Святой Земли, могли также идти мелкой рысью и демонстрировать удивительное проворство при преодолении препятствий, однако быстро выдыхались в галопе. Поэтому сейчас они ехали из мануария Суарси неторопливым аллюром.

Аньес погладила мощную шею кобылы и сказала:

— Стой, прекрасная Розочка. Мы приехали.

Кобыла застыла на месте, терпеливо ожидая, когда Клеман спустится по ее ноге на землю, а Аньес выпрыгнет из дамского седла, снабженного только левым стременем. Едва Аньес коснулась ногами земли, как они увязли в красноватой грязи. Лицо Аньес исказилось от боли, и подросток забеспокоился:

— Раны, нанесенные этим демоном, еще не затянулись, не так ли, мадам?

— У меня остались только шрамы от ударов, и все это благодаря заботам милого Аньяна, монахов, по очереди дежуривших у моего изголовья, и волшебной мази, которую принес мне лекарь монсеньора д’Отона, Жозеф, столь любезный твоему сердцу. Но порой из-за сырости шрамы начинают давать о себе знать. Однако худшее позади, не волнуйся.