Ледоход и подснежники - [8]
Он огляделся и понял – этот футляр свалился с горы мусора, которым доверху был наполнен большой контейнер, предназначенный для тех, кто делал ремонт в квартире.
На картонном футляре, почти чистом, рядом с надписью «Фотообои» расположилась картинка, на которой была нарисована степь.
Михалычу отчего-то очень захотелось рассмотреть эти обои, он поднял футляр и открыл крышку, хотя это было совершенно неправильно, и до этого случая он ничего подобного не делал.
Внутри футляра лежали, завёрнутые в плёнку, свёрнутые трубочкой, плотные листы бумаги, и, судя по картинке снаружи, их должно было быть восемь.
Михалыч неожиданно решил взять находку домой, так интересно ему вдруг стало.
«Сроду с помойки ничего не брал. Вот дожил!» – думал он, открывая дверь подъезда.
Не встретив ни соседей, ни других жильцов дома, он поднялся на третий этаж, открыл квартиру и положил футляр с обоями на пол в коридоре.
Он решил не спешить.
Переоделся, умылся, позавтракал.
Небольшую двухкомнатную квартиру, в которой Михалыч сейчас жил один, дали его семье от завода, где работал и он, и его жена Антонина, а потом, после службы в армии, и единственный сын Алексей.
Жена Михалыча умерла три года назад.
Сын Алексей был токарем, как и отец, но лишившись работы из-за ликвидации завода, он перебивался случайными заработками.
Время было трудное – девяностые годы, которые принесли несчастье во многие семьи, в том числе и в семью Михалыча.
Алексей стал злоупотреблять спиртным, вначале как будто незаметно, а потом словно лавина нахлынула, и падение сына до состояния хронического алкоголика произошло трагически быстро.
Жена ушла от него, забрав дочку – внучку Михалыча.
Алексей почти не бывал в родном доме и не жил в отведённой ему комнате поменьше, а находился у своих, постоянно меняющихся, подруг, на беду – тоже любящих выпить.
«Может, жена умерла так рано, всего-то пятьдесят девять ей было, что не могла видеть сына-пьяницу, всё корила и терзала себя, мол, я виновата, я не доглядела, я не уберегла».
Так думал, горестно вздыхая, Михалыч, виня себя так же, как и жена когда-то.
Чтобы разглядеть находку он протёр влажной тряпкой пол в большой комнате, и на сухой пол стал раскладывать листы, как карты в пасьянсе.
Листов было восемь, общая длина фотообоев составляла ровно три метра, а ширина два с половиной метра, то есть, они должны были бы занять всю стену напротив окна, если их поклеить, но увидеть всю картину Михалыч не мог, только частями, так как мешала мебель.
Приветливая продавщица в магазине «Всё для ремонта» дала Михалычу тоненькую брошюру, в которой описывалось и было показано на рисунке, как правильно клеить фотообои.
Купив всё необходимое и придя домой, Михалыч переоделся и начал решительно сдирать со стены старые-старые обои.
Потом он всё удивлялся: откуда появилась в нём эта уверенность, почему, не задумываясь, он приступил к работе, почему именно эти обои, и почему, наконец, они свалились ему под ноги как будто с неба.
Через два дня в большой комнате Михалыча, на стене напротив окна красовалась картина.
Это была степь.
Ни машины, ни дерева, ни человека, ни птицы, ни верблюда или хотя бы ослика… никого, ничего
Только степь, небо и солнце.
Заходящее солнце… Закат в степи, где простор такой, что видно во все стороны до самого горизонта, и где раскалённое, уставшее за день солнце, медленно и неотвратимо опускаясь, дарит перед ночным отдыхом свой пылающий закат, свой салют, свою симфонию цвета… Когда огненные, оранжево-красные цвета неба размываются холодными оттенками то фиолетовых, то зелёных, то синих мазков… лишь дымятся лёгкие, белые облака… и вот уже скрылось за горизонтом наше солнце, только узкая, огненная полоска неба, как тающие угольки на границе неба и земли… она всё тоньше, и всё темнее здесь, на земле… но горят огнём, как брызги заката, красные тюльпаны, ветер колышет седой ковыль и сочные травы, и приходит прохлада, скоро ночь… ночное небо, звёзды и степь.
Диван стоял у боковой стены, Михалыч переложил подушку на другую сторону так, что теперь, засыпая и просыпаясь, он видел степь.
Окно большой комнаты выходило на запад, и когда перед ним на стене сливались два заката – один за окном, другой на картине, Михалыч не мог глаз отвести от такого чуда чудного, и в эти протяжные, молчаливые, закатные часы он старался быть дома.
Впрочем, картина была хороша в любое время.
Занимая всю стену напротив окна, она была как дверь в другой, просторный и несуетный мир.
Где же была сделана эта удивительная фотография?
Осмотрев футляр и не найдя информации, Михалыч однажды, протирая пол в комнате, увидел внизу картины мелкую надпись, он надел очки и прочёл: «Степь. Заповедник…»
Название заповедника было стёрто.
Но с того дня Михалыча не отпускала мысль – где находится этот заповедник?
В итоге, он оказался в библиотеке, которая располагалась в доме напротив.
Интеллигентная, пожилая библиотекарша, взяв паспорт, записала его в библиотеку и спросила:
– Что вас интересует?
А Михалыч в свои шестьдесят пять лет был последний раз в библиотеке, дай Бог памяти… наверное, лет пятьдесят назад. Страшно сказать – полвека назад!
Книга состоит из трёх частей – “Рассказы для самых маленьких” подойдут детям 4–6 лет, “Рассказы для детей постарше” и сборник “Максимка и Толик” – для школьников 7-11 лет.В книге есть истории об интересных явлениях природы, о животных, птицах и растениях, но, в основном, это рассказы об отношениях между детьми, а также между детьми и взрослыми.Сборник “Максимка и Толик” написан от первого лица, и мы как-будто сами участвуем в тех или иных событиях жизни Максимки и его друзей.Одни рассказы книги весёлые и озорные, другие грустные и печальные, но все они добрые, интересные, открывающие что-то новое.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.