Леди в саване - [159]

).

В связи с тем, что эпитеты очень редко употреблялись при именовании князей, а частое повторение одних и тех же имен, типа Влад или Дан, путало нумерацию — особенно недолгих царствований, — у хронистов вошло в обычай различать некоторых румынских правителей с помощью прозвищ, придуманных в народе. Например, мы знаем Александра Доброго, Стефана Великого, Михню Злого (сына Дракулы), и Иоана Злого. Иногда учитывались физические недостатки, как в случае Петра Хромого (непрямого потомка Дракулы), или некая черта, которая ассоциировалась с человеком, как в случае с Петером Серьгой. Хотя точность таких прозвищ стала объектом множества дискуссий, ни в одном другом случае не возникла столь непримиримая двойственность, как с «Дракулой» и «Прокалывателем».

Несомненным является то, что Влад большую часть своих официальных славянских документов подписывал своим настоящим именем, используя для иностранной переписки латинизированную форму «Ладислаус».[240] Неопровержимо и то, что прозвище «Прокалыватель» («Цепеш») было придумано турками, которые были напуганы манерой и масштабом его казней.[241] Несмотря не увлечение Влада сажанием на кол («прокалыванием»), подавляющее большинство его современников использовали все же имя «Дракула» или его вариации.

Откуда же появилось это имя? Мак-Нелли и я доказали, что имена «Дракул» (Dracul) и «Дракула» (Dracula) появились после посвящения Влада II в орден Дракона в Нюремберге в 1431 году. Тогда род принял символику этого ордена — змеевидного дракона на двойном кресте. Дракул (отец Влада) был обязан носить эти знаки на одежде по определенным дням, а также они появились на его печатях и монетах. Этот непривычный символ, очевидно происходящий от латинского draco, до того интриговал и крестьян, и придворных, что они придумали прозвище «Влад Дракон» (Vlad Dracul). В то время это слово, естественно, еще не ассоциировалось ни с каким злом. В конце концов, не мог же участник Крестового похода ассоциироваться с сатаной. Во всяком случае, в итальянской традиции, с заменой «с» на «g» Dracul даже превратился в Dragul, в уменьшительный термин (Andreescu, 147).

По причине того, что орден Дракона был наследственным, когда родились наследники Дракула, возникла необходимость разделить отца и сына: некоторые использовали термины «Дракул младший» и «Дракул старший». Другие называли «Дракул» (Dracul) только отца, используя для сына уменьшительную форму «Дракула» (Draculea). Некоторые предпочитали для сына румынский вариант Dracea. Тем не менее провести четкое разграничение между отцом и сыном не удается, и среди современников торжествует неразбериха. Так, греческий историк Халкокондил упоминает Влада-отца как «Дракулу» (Dracula), а Модрусса, папский легат, и Доменико Бальби, венецианский посол в Константинополе, зачастую относили имя «Дракул» (Dracul) к сыну (Mercati, 247–249). Было бы более правильным утверждать, что и Влад-отец, и Влад-сын, а также и его брат Раду (иногда упоминаемый как «другой Дракула») из-за отсутствия опознаваемого прозвища были все вместе известны как «Дракулы» (Draculas) или «Дракулеи» (Draculeas). Этого мнения придерживался и такой авторитетный историк, как А.Д. Ксенопол, описывающий борьбу Дракул (Draculas) с Данами (183–272). А один итальянский историк XVI в., Антон Веранчич, был настолько впечатлен этим именем, что называл всех жителей Валахии Draguli (399–400). Как бы то ни было, все же большинство источников XV в. используют имя «Дракула» (в значении «сын дракона»), чтобы указать на сына. Правители того времени пишут «Дракула»: король Матьяш Корвин пишет «fidei nostro Drakwlyae» (Hurmuzachi, 86), что близко к написанию, которым пользовался великий гуманист эпохи Возрождения Энеа Сильвио Пикколомини, папа Пий II, в своей «Cosmografia». Так же поступали и дипломаты того времени: Петер Томасис, представляя венецианского дожа в Будине; Доменико Бальби, его коллега в Константинополе; посланники великого герцога Феррары и Милана. И все они были аккуратными и хорошо информированными наблюдателями восточноевропейской жизни (например, Bianu, 34–35; Andreescu, 120). Большинство летописцев этого периода проявляют одинаковое упорство, принимая полностью форму «Дракула» (Dracula). Так поступает и Антонио Бонфини, официальный придворный историк короля Матьяша, и Кристовул Имврский, находящийся на службе у турок, а также самый главный свидетель, который по-настоящему столкнулся с Владом в битве в 1462 г. — янычар Константин из Островицы (Holban, 127–128). Следующие поколения историков следовали их примеру. Николай Олахус, знаменитый гуманист на службе у венгерского короля, очевидно будучи в родстве с Владом, описывает себя как «ех sanguine Draculae» (Bezdecki, 259–260), а у анонимного венецианского хрониста XVI в., написавшего один из лучших трактатов по истории Оттоманской империи, упоминается «il signor Dracula» (цит. по Iorga). Существовали также и другие искажения этого имени: Dracuglia (Petancius, 62), Drakla (Buonacor, 50) и Dragulia (Holban, 171).

В Германии ситуация с именами была почти та же, что и в Италии. Вслед за немецкими «листками» XV в., написанными во времена Дракулы, исходная форма «Dracole Waida» начиная с XVI в. превратилась в