Леди в саване - [153]
Фактически беспокойство по поводу разрушения различий между «я» и «другим» постоянно встречается в «В зеркале отуманенном», сборнике рассказов ужасов, куда включена и «Кармилла». Формально эти рассказы объединяет то, что они представляют собой бумаги врача по имени Мартин Гесселиус, которые якобы были изданы и опубликованы его медицинским секретарем после кончины Гесселиуса. Если «Великий бог Пан» намекает на существование духовных сил, вызывающих материальные проявления, «В зеркале отуманенном» точно так же показывает причинные связи между психическим и физическим, давая прочные основания для того, чтобы интерпретировать материальные проявления, которые разрушают жизнь персонажей, как продолжение — если не просто метафоры — моральных, психологических проблем.
Гесселиус привлекает внимание, например, к телесным причинам сверхъестественных явлений и к влиянию духа и материи друг на друга. За одним исключением[210], его бумаги говорят о связи между духовным и материальным мирами, а также о разрушительных последствиях нарушений этой связи. Под видом объяснения «истории болезни», доктор Гесселиус развивает теорию внутреннего чувства человека, своего рода психического знания, которое он отличает от внешних, физических чувств. В ходе всей первой половины «В зеркале отуманенном» он пишет об открытии «внутреннего ока» — состоянии, которое вызывается такими неврологическими аномалиями, как каталепсия, лунатизм, белая горячка и нервная горячка; оно позволяет обычным людям видеть обитателей «духовного мира».[211] Несмотря на всю свою научную объективность, Гесселиус не оспаривает реального существования «духовных воздействий».[212] Тем не менее остается неясным, являются ли такие сущности, предстающие перед «внутренним оком», отражениями нервного, истерического воображения или внешними, хотя и нематериальными, реальностями. Некоторые рассказы заставляют предполагать, что «демоны», преследующие отчаявшихся жертв, — просто галлюцинации или психические двойники, которые «я» воплощает во внешнюю форму. Например, злой «гений», который преследует преподобного Дженнингса в «Зеленом чае», является только к несчастному священнику и говорит с ним одним; только от Дженнингса мы слышим о «соединенном» с ним демоне, которого, как он говорит, он видит даже с закрытыми глазами; ни его слуги, ни друзья, ни сам Гесселиус не могут засвидетельствовать его реальности.[213] Другие рассказы, такие, как «Давний знакомый» и «Судья Харботтл», рассказывают о злобных созданиях, которые видны всем, кто окружает этих людей, и, таким образом, с меньшей степенью вероятности могут быть просто отражениями или образами самого себя.[214] Однако Гесселиус объясняет тот факт, что их могут видеть другие, ссылаясь на «заразительность вторжения тонкого мира, доступного лишь для внутреннего ока, в область сугубо материальную»[215]; эта идея вновь вводит тему разрушения границ между различными категориями.[216] В этом отношении текст оставляет открытой возможность, что даже те неземные существа, которых видит не только один человек, могут вызываться (хотя и менее непосредственно) психическим состоянием основной жертвы.
Если в тексте и выражается некая нерешительность на этот счет, сами персонажи сталкиваются с худшей проблемой. Основным вопросом для «подверженных» сверхъестественным видениям становится то, что различия между «реальным» и фантастическим или мистическим рушатся, так что неспособность различать их парализует и в конце концов уничтожает «пациента». Вторжение «мира духов» в мир материальный вызывает слияние того, что должно оставаться раздельным, и следующий за этим беспорядок радикально дестабилизирует ум, воспринимающий его воздействие. Таким образом, открытие «внутреннего ока» почти всегда разрушает человека — или он делает это сам, или это делают за него внешние силы (и различие между ними — что очень уместно в данном случае — опять-таки оказывается размытым). Короче говоря, разрушение границ и его негативные, зачастую фатальные последствия красной нитью проходят во «В зеркале отуманенном» Ле Фаню. То, что истории нередко передаются по меньшей мере через двоих, а зачастую и большее число рассказчиков, усиливает нашу неопределенность по поводу того, где заканчивается одно «я» и начинается другое.
«Кармилла», последняя и наиболее хорошо известная повесть в этом сборнике, также выводит на первый план разложение «я» и его превращение в «не-я», в «другого», которого текст зачастую скрывает под маской вампирского «зла». Повесть Ле Фаню привлекла значительное внимание исследователей в последнее десятилетие, и особенно тех критиков, которые пытаются свергнуть «Дракулу» Брэма Стокера с трона короля викторианской вампирской литературы. Мощный эротический язык, на котором Кармилла передает свое влечение к Лоре, стал основой для многих очень интересных антипатриархальных прочтений. Нина Ауэрбах, Тамар Хеллер и Уильям Видер (в числе прочих) разъясняют ту особенную, женскую, и (или) фемининную угрозу, которую Кармилла представляет для патриархальной и гетеросексуальной систем идентичности, знания и эмоционального общения. Такие критики признают, что сексуальность и гендер образуют напряженный узел, в котором сливаются многие спорные социальные категории, такие, как класс, раса, мораль. Однако прочтение вампирской истории Ле Фаню через призму сексуальности или гендера в конечном счете ограничивает импликации «Кармиллы» как текста — точно так же, как представители власти, окружающие Лору, физически ограничивают Кармиллу в конце повести. Кроме того, такие перспективы не учитывают в целом тематику «В зеркале отуманенном» с его разрушением границ и дезинтеграцией «я». Новелла Ле Фаню является кульминацией общей тревоги, которую выражает текст по поводу кризиса личности; она особо подчеркивает пограничный характер вампира и его власть вводить жертву в то же самое пространство неопределенности, таким образом заставляя нас продвинуться за пределы истории об индивидуальном выборе объекта любви и подумать о том, как литература о вампирах заставила викторианских читателей заново осмыслить субъективность.
Роман Брэма Стокера — общеизвестная классика вампирского жанра, а его граф Дракула — поистине бессмертное существо, пережившее множество экранизаций и ставшее воплощением всего самого коварного и таинственного, на что только способна человеческая фантазия. Стокеру удалось на основе различных мифов создать свой новый, необычайно красивый мир, простирающийся от Средних веков до наших дней, от загадочной Трансильвании до уютного Лондона. А главное — создать нового мифического героя. Героя на все времена.Вам предстоит услышать пять голосов, повествующих о пережитых ими кошмарных встречах с Дракулой.
Дракула — внимательный хозяин, он бережет своих гостей… для себя.Рассказ, который можно считать прологом к основному действию знаменитого романа или главой, не вошедшей в каноническую версию.
Кровавое проклятье графов Дракула-Карди… История о том, как могущественный вампир – Хозяин – воцарился в родовом замке, сея смерть и ужас среди окрестных жителей. Необычный роман «Вампиры» можно считать предысторией «Дракулы» Брэма Стокера. Читателю предлагают коктейль из мистики и мистификации, сдобренный готическими ужасами. Эта смесь интригует и завораживает, и роман гармонично соседствует с прекрасными рассказами Брэма Стокера, которому явно подражает барон, скрывающийся под псевдонимом б. Олшеври.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вечный сюжет в изложении любимой писательницы королевы Виктории — Марии Корелли, талант которой не уступает мастерству известного писателя Брэма Стокера.В 1903 г. в Санкт-Петербурге был издан роман Корелли «Скорбь Сатаны» за авторством Брэма Стокера, а в 1912-13 гг. в приложении к «Синему журналу» под именем Корелли вышел «Вампир (Граф Дракула)», принадлежащий перу Брэма Стокера. Скорее всего, таллиннские издатели, задумав выпустить роман, ничего не знали о Корелли, но о Стокере слышали и таким образом решили «исправить» ошибку начала века.
Студент Малколм Малколмсон с целью подготовки к экзамену уединяется в старом пустом доме, о котором ходит дурная слава. Скепсис и самоуверенность играют со студентом злую шутку.
В этой работе мы познакомим читателя с рядом поучительных приемов разведки в прошлом, особенно с современными приемами иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры.Об автореЛеонид Михайлович Заковский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, латыш. Henriks Štubis, 1894 — 29 августа 1938) — деятель советских органов госбезопасности, комиссар государственной безопасности 1 ранга.В марте 1938 года был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как в конце XX века мог рухнуть великий Советский Союз, до сих пор, спустя полтора десятка лет, не укладывается в головах ни ярых русофобов, ни патриотов. Но предчувствия, что стране грозит катастрофа, появились еще в 60–70-е годы. Уже тогда разгорались нешуточные баталии прежде всего в литературной среде – между многочисленными либералами, в основном евреями, и горсткой государственников. На гребне той борьбы были наши замечательные писатели, художники, ученые, артисты. Многих из них уже нет, но и сейчас в строю Михаил Лобанов, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, Василий Белов, Валентин Распутин, Сергей Семанов… В этом ряду поэт и публицист Станислав Куняев.
Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге собраны предания и поверья о призраках ночи — колдунах и ведьмах, оборотнях и вампирах, один вид которых вызывал неподдельный страх, леденивший даже мужественное сердце.
Берег Охотского моря. Мрак, холод и сырость. Но какие это мелочи в сравнении с тем, что он – свободен! Особо опасный маньяк сумел сбежать во время перевозки на экспертизу. Он схоронился в жутком мертвом поселке на продуваемом всеми ветрами мысе. Какая-то убогая старуха, обитающая в трущобах вместе с сыном-инвалидом, спрятала его в погребе. Пусть теперь ищут! Черта с два найдут! Взамен старая карга попросила его отнести на старый маяк ржавую и помятую клетку для птиц. Странная просьба. И все здесь очень странное.
«В начале был ужас» — так, наверное, начиналось бы Священное Писание по Ховарду Филлипсу Лавкрафту (1890–1937). «Страх — самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх — страх неведомого», — констатировал в эссе «Сверхъестественный ужас в литературе» один из самых странных писателей XX в., всеми своими произведениями подтверждая эту тезу.В состав сборника вошли признанные шедевры зловещих фантасмагорий Лавкрафта, в которых столь отчетливо и систематично прослеживаются некоторые доктринальные положения Золотой Зари, что у многих авторитетных комментаторов невольно возникала мысль о некой магической трансконтинентальной инспирации американского писателя тайным орденским знанием.
Сережа был первым – погиб в автокатастрофе: груженый «КамАЗ» разорвал парня в клочья. Затем не стало Кирилла – он скончался на каталке в коридоре хирургического корпуса от приступа банального аппендицита. Следующим умер Дима. Безалаберный добродушный олух умирал долго, страшно: его пригвоздило металлической балкой к стене, и больше часа Димасик, как ласково называли его друзья, держал в руках собственные внутренности и все никак не мог поверить, что это конец… Список можно продолжать долго – Анечка пользовалась бешеной популярностью в городе.