Леди удачи - [44]
Н. Носов, «Незнайка на Луне»
Тяжелая дверь со стуком захлопнулась. Артур от толчка в спину пролетел через камеру и, врезавшись в какой-то кирпич, потерял сознание. Придя в себя через несколько мгновений, он огляделся. Кромешная тьма. Страшно болела голова. Артур провел рукой по лбу и ощутил на ладони кровь. Суорд криво усмехнулся: видок, небось — нечего делать. Глаза стали понемногу привыкать к темноте, и Артур обнаружил рядом с собой Ксава. Тот лежал очень тихо, и Суорд встревожился:
— Ксав! Что с тобой?
Ответа не последовало.
«М-да, вляпались!», — подумал Артур и обессиленно прислонился к стене. Внезапно взгляд его упал в дальний угол, и Суорд вздрогнул: в камере кто-то был. Присмотревшись, Артур едва не вскрикнул — он узнал Блада и Волверстона.
Куто открыл глаза, с трудом перевернулся на спину и прокряхтел:
— С прибытием, милорды!
На что из дальнего угла донеслось:
— Ого! Да это никак Ксав и Артур!
— Что я слышу? — всмотрелся в полумрак Ксавье. — Кажется, ангелы уже кличут нас по именам. В таком случае, где же райские трубы?
— Сейчас будут! — ухмыльнулся Суорд. — Это Блад с Волверстоном.
Ксав сложил руки на груди:
— Я грежу наяву! Неужто, друзья мои, и вы находитесь сейчас по пути к благословенному Эдему? — вдруг он резко приподнялся на локте. — А почему, собственно, мы туда движемся, находясь в разных углах?
— Потому что мы сидим. И не где-нибудь, а в испанской тюрьме. И двигаться мы можем только по пути к пеклу, ибо в рай нам путь заказан.
— А почему? — с детским любопытством спросил Куто, заставив Питера и Нэда, несмотря на всю серьезность положения, расхохотаться.
— Честное слово, ребята, — сказал Блад, — мы бы тут совсем прокисли без ваших штучек. Я, как это ни парадоксально, даже готов благодарить судьбу, что она вас сюда занесла.
Ксав тут же осенил крестом камеру и прогнусавил:
— Ибо сказано: сделай ковчег из камня гранита и дверь в ковчеге сделай с боку его и введи в него всякой корсарской твари по паре, если не хочешь ты спокойной жизни…
На это Волверстон заржал так, что в дверь заглянул перепуганный тюремщик, в полной уверенности, что узники повредились в уме. Его появление вызвало новый пароксизм хохота.
— О-ох! — простонал Артур. — Нет, товарищи, хорошая эмоциональная разгрузка при подобных стрессах — это прекрасно! — но, увидев озадаченное лицо Питера, чертыхнулся и прикусил язык. Зависла пауза.
— Итак, мы ждем увлекательного рассказа о том, как вы здесь очутились, — разрядил обстановку Ксавье.
— Очень просто. Высадились, пошли на штурм, попали в окружение. Уйти не удалось, вот и угодили за оказание сопротивления в камеру для особо опасных.
— Ух ты, черт! — искренне восхитился Суорд. — Ксав, какая честь! Мы-то, получается, тоже особо опасные. Приятно!
— Это точно. Люблю, когда ценят по заслугам. Жаль, нож забрали, а то бы они настоящего Джека-Потрошителя увидели. Эх, если здесь меня не успокоят навечно, я буду не я, коли его не отберу!
— Не зарывайся, горячая голова! — Блад стал серьезным. — Это тебе не Тортуга!
— Кстати, — поинтересовался Артур, — они знают, кого поймали?
— Похоже, нет. На всякий случай лучше скрывать, кто мы на самом деле.
— Я не Ксавье Куто! — заскулил Ксав. — Я бедный нищий, который случайно забрел в гущу битвы. Отпустите меня, благородный дон… о-хо-хо-ооо…
— Артур Суорд? Первый раз слышу! — в тон другу продолжил Артур. — Что вы?! Я всего лишь бедный разорившийся дворянин. Всё, что у меня было, — это шпага, а теперь и ее нет. Какая драка? Упаси Бог! Я отчаянный пацифист. Меня тошнит от одного вида крови.
— Какой блат? — продолжал далее Куто. — У меня с детства ни родных, ни близких…
— Вол… чего? — протянул Суорд. — Месье, вы пользуетесь тем, что я плохо говорю на вашем языке, и ругаетесь. Не надо, месье! Войдите в мое положение. Я человек горячий, хоть и дремучий.
Все вновь захохотали. Дернувшийся снова тюремщик пробормотал что-то насчет чокнутой компании, для которой скоро наступит веселая жизнь.
— Или се ля вы, или се ля вас![54] — глубокомысленно изрек Артур в ответ на эту тираду.
На следующее утро их по одному начали изымать из камеры и возвращать с легкими телесными повреждениями.
Увидев физиономию Ксава, украшенную прелестным серо-буро-малиновым фингалом, вовсю расцветавшим на месте правого глаза, Волверстон рывком поднялся, но, напоровшись на умоляющий взгляд Куто, только гневно отвернулся. Артуру не хватило каких-нибудь полутора метров, чтобы закончить безупречную мертвую петлю, и он, вписавшись в стену, выдал порцию военно-морской колоратуры.
— Так, братцы! — с трудом выговорил он разбитыми губами. — Предположение подтвердилось — они не знают, кого взяли. Мы молчим, как столбы дорожные, чего и вам советуем.
Когда вернули Волверстона, Ксавье посмотрел на него соболезнующим и нежным взором, который при переводе в аудиоряд принял бы вид, весьма характерный для романтической литературы: «Что они с тобой сделали!». На что Нэд ответил сердитым взглядом, означавшим: «Ты на свою рожу посмотри, прежде чем меня жалеть!». Ксав, отвернувшись, прыснул в кулак.
С Бладом беседовали долго, но наконец явился и он, «изрядно ощипанный, но не побежденный», как хором заявили Артур и Ксав. Вытирая кровь со щеки, Питер иронично улыбнулся:
История России пестрит явлениями и личностями, оказавшими огромное влияние на развитие всего человечества. О загадках истории (тайна имени «Русь» и где искать золотой запас России), о битвах, которые изменили историю (Куликово поле, Бородинское сражение, Сталинградская битва), о знаменитых катастрофах (Тунгусский метеорит, последний рейс теплохода «Адмирал Нахимов»), о славе и гордости России – выдающихся поэтах, ученых, художниках, композиторах (А. Ахматова и М. Булгаков, Ю. Гагарин и М. Плисецкая, А. Пушкин и И.
Герои этой книги – 10 великих художников, 10 гениев, которые видели мир не так, как другие люди, и говорили о нем не словами, а цветом, образом, колоритом, для которых живопись явилась «страстным молчанием». Что же делает человека великим? Где то единственное, что поднимает его над другими людьми, оставляя потомкам понимание их величия? Что общего у героев книги? Ван Гог был беден как церковная мышь, Пикассо оставил миллионное наследство. Дюрер остался бездетным, у Рубенса было пятеро детей. Микеланджело никогда не женился, у Рембрандта было две любимых жены, Босх всю жизнь провел в родном городе, Гойя не любил сидеть на месте.
Во второй книге вы снова встретитесь с двумя нашими молодыми современницами, волею судьбы заброшенными в начало XVIII века и оказавшимися в компании капитана Блада, Нэда Волверстона и Арабеллы Бишоп.
Мистификации всегда привлекали и будут привлекать к себе интерес ученых, историков и простых обывателей. Иногда тайное становится явным, и тогда загадка или казавшееся великим открытие становится просто обманом, так, как это было, например, с «пилтдаунским человеком», считавшимся некоторое время промежуточным звеном в эволюционной цепочке, или же с многочисленными и нередко очень талантливыми литературными мистификациями. Но нередко все попытки дать однозначный ответ так и остаются безуспешными. Существовала ли, например, библиотека Ивана Грозного из тысяч бесценных фолиантов? Кто на самом деле был автором бессмертных пьес Уильяма Шекспира – собственно человек по имени Уильям Шекспир или кто-то другой? Какова судьба российского императора Александра I? Действительно ли он скончался, как гласит официальная версия, в 1825 году в Таганроге, или же он, инсценировав собственную смерть, попытался скрыться от мирской суеты? Об этих и других знаменитых мистификациях, о версиях, предположениях и реальных фактах читатель узнает из этой книги.
В этой, с позволения сказать, книге, рассказанной нам З. Травило, нет ничего особенного. Это не книга, а, скорее всего, бездарная запись баек и случаев, имевших место быть. Безусловно, наглость З. Травило в настойчивом предложении себя на рынок современной работорг…ой, литературы, не может не возмущать цивилизованного читателя, привыкшего к дамским детективам, дающим великолепную пищу для ума. Или писал бы, как все, эротические рассказы, все интереснее. А так ни тебе сюжета, ни слезы, одно самолюбование. Чего только отзывы (наверняка купил) стоят! Впрочем, автор и не скрывает, что задействовал связи и беззастенчивый блат для издания своих пустых россказней.
Главный герой произведения – американский юрист Джон Смит. У него есть все, что нужно для счастья – престижная работа, богатые родители, красавица-невеста. Жизнь обещает быть спокойной и безоблачной. Но неожиданно все меняется. Во время кругосветного путешествия на круизном лайнере, невеста изменяет ему, а загадочный незнакомец выкидывает за борт корабля. Главный герой выживает. Он оказывается на странном острове. Вроде бы все здесь обычно и объяснимо, но в то же время загадочно и непривычно. Жители этого острова не общаются с внешним миром, не пользуются деньгами и верят, что животные, обитающие рядом с ними, являются такими же разумными существами, как и они сами, и даже могут говорить.
«…Я развернулся и спустился обратно в каюту. В самом появлении каперов особой угрозы я не видел, но осторожность соблюдать было все же нужно. «Октавиус» отошел от причала, и я уже через несколько минут, когда корабль вышел на рейд, пожалел о своем решении: судно начало сильно валять, и я понял, что морская болезнь – весьма заразная штука, однако деваться было уже некуда, и я принял этот нелегкий жребий. Через полчаса стало совсем невыносимо, и я забрался в гамак, чтобы хоть как-то унять эту беду. Судно бросило якорь, и Ситтон приказал зажечь стояночные огни.
Молодой Годфрей Рэйнер поступает мичманом на английский военный корвет, который отправляется на поиски испанского судна, грабящего купеческие корабли и торгующего невольниками. Погоня за пиратами оборачивается началом долгой одиссеи, в которой абордажные схватки и кораблекрушения сменяются робинзонадой, полной экзотики и опасных приключений.За 30 лет своей литературной деятельности английский писатель Уильям Генри Джайлз Кингстон (1814–1880) создал более сотни романов, действие которых происходит во всех уголках земного шара.
Одна из ранних книг Маркеса. «Документальный роман», посвященный истории восьми моряков военного корабля, смытых за борт во время шторма и найденных только через десять дней. Что пережили эти люди? Как боролись за жизнь? Обычный писатель превратил бы эту историю в публицистическое произведение — но под пером Маркеса реальные события стали основой для гениальной притчи о мужестве и судьбе, тяготеющей над каждым человеком. О судьбе, которую можно и нужно преодолеть.