Леди удача - [2]

– О, папа, как ты мог пойти на такое? – горестно прошептала Кассандра. – Как ты мог предать свою страну? Ее захлестнула волна гнева, стыда и горя. Она вспомнила плутовские черные глаза отца, его волосы цвета воронова крыла, бесшабашную улыбку. Невозможно было поверить, что он мертв, настолько безудержным было его жизнелюбие. Что же ей теперь делать, на что надеяться, когда жизнь потеряла смысл?

Внезапно ей пришло в голову непрошеное воспоминание. Она училась в закрытой школе в Париже, куда отец отослал ее после смерти матери, оставив там под присмотром тетки. Он должен был приехать навестить ее впервые за целый год разлуки. Им предстояло провести вместе целый день, и ее восьмилетнее сердечко едва не выпрыгивало из груди от волнения. Bee утро она простояла у школьных ворот, пока воспитательница не позвала ее обедать. Она ждала всю вторую половину дня, вглядываясь сквозь черные столбики ограды в каждого проезжающего мимо всадника или экипаж. Когда стемнело настолько, что ничего уже не было видно, пришла директриса и увела ее внутрь. В тот же вечер посыльный принес ей фарфоровую куклу с настоящими волосами, умеющую двигать руками и ногами. В приложенной записке было нацарапано, что срочные дела вынудили отца покинуть город и уехать в Лондон на день раньше, чем предполагалось. Он увидит ее во время своего следующего визита в Париж, который, несомненно, состоится очень-очень скоро. Он обожает свою принцессу и надеется, что она будет вести себя примерно, как подобает хорошей маленькой девочке.

«Сколь сильно изменил меня тот памятный день десять лет назад?» – спросила себя Кассандра. Она давно уже перестала вести себя, как подобает хорошей маленькой девочке, чтобы заслужить отцовскую любовь. По правде говоря, в последнее время она поступала прямо противоположным образом. И все же до самого конца так и не смогла расстаться с надеждой когда-нибудь завоевать его любовь. А теперь уже было слишком поздно.

У нее болело горло.

– Прощай, папа. Я люблю тебя! Господи, умоляю, прости его.

В руках у нее была поминальная веточка розмарина [1]. Прежде чем слезы ослепили ее вновь, Кассандра поцеловала цветок, бросила его в могилу и отвернулась.

Двое мужчин проследили из укрытия, как она уходила. Один из них угрюмо усмехнулся, предвкушая мрачную потеху, когда ее фигура растворилась среди низко свисающих ветвей плакучей ивы.

Улица Илай-Плейс находилась в той части Холборна, которую в порыве великодушия можно было назвать «бедной, но приличной», хотя покосившиеся городские особняки, окруженные заросшими бурьяном садами, почти не давали оснований для подобных утверждений. Номер 47 был не лучше и не хуже своих соседей. Внутри скопилось слишком много мебели, зато явно не хватало тепла, да и манеры слуг оставляли желать лучшего. Вдовствующая баронесса Синклер, привыкшая к парижской роскоши, находила окружающую обстановку ужасающе убогой и за три недели пребывания в доме даже не удосужилась распаковать большую часть своих вещей, упорно называя свое новое жилище «временным». У ее племянницы не укладывалось в голове, как можно было в это верить при том финансовом положении, в котором они оказались, однако, следуя давней привычке, Кассандра не стала перечить тетушке. Это не имело никакого смысла.

– Фредди! Сию же минуту убери ногу с чайного столика! Ты посмотри, сколько грязи уже налипло на колесики!

Сэр Фредерик Синклер послушно передвинул на диване свой увесистый зад и перекинул ногу в грязном сапоге через колено. На его глуповатом лице появилась извиняющаяся улыбка. Разрываясь между тщеславием и франтовством, он прятал свои редеющие волосы цвета соломы под белый пудреный парик, но его постоянно терзала мысль о том, что парики вот-вот выйдут из моды, и тогда ему придется предстать в высшем свете со своей ранней лысиной. Фредди энергично чихнул в носовой платок, спрятал табакерку и вытащил из кармана часы.

– Четверть одиннадцатого! – добродушно объявил он. – Чем вы намерены сегодня заняться, дамы?

Кузина Кассандра бросила на него вопросительный взгляд через зеркало, висевшее над камином.

– Что скажете? – безмятежно продолжал Фредди. – Джек Уилмотт хочет встретиться со мной в своем клубе в одиннадцать, потом мы поедем в «Геррикс» ужинать. Слушай, Касси, завтра в Воксхолле будет маскарад. Вот я и подумал: если мы пойдем инкогнито, тебе не обязательно быть в трауре. Никто же тебя не знает, так что можешь надеть все, что угодно. Вход всего девять шиллингов, матушка, так что поберегите лицо от морщин. – Фредди на удивление быстро овладевал модным лондонским жаргоном.

Кассандра медленно повернулась кругом, словно не веря своим ушам. Она бросила взгляд на тетушку, но та как ни в чем не бывало продолжала потягивать рюмочку миндального ликера. Впрочем, Кассандра давно уже перестала искать руководства – нравственного или практического – у своей тетки, поэтому ее не особенно удивило то, что леди Синклер промолчала и не одернула сына.

– Фредди… – начала было Кассандра и тут же смолкла.

Она так устала, что не находила в себе сил объяснять кузену, почему ей не хочется – пусть и под чужим именем – идти с ним на маскарад в Воксхолле через два дня после того, как состоялось публичное повешение ее отца, обвиненного в государственной измене.