Леди-судьба - [2]

Ирландия

Декабрь, 1784 год

– Ты, конечно, чудесная девочка, Кэтрин Элизабет, – добродушно ворчала старая няня, заворачивая ребенка в розовое одеяльце, – но почему ты до сих пор не спишь? Время уже за полночь. Все давно уснули – и папа, и мама, и твоя сестричка. Не стыдно тебе?

Старой Элле Маккей из Дублина было восемьдесят лет, и она успела вынянчить на своих руках три поколения Карлайлов. Разумеется, за столько лет она стала в этом доме скорее членом семьи, чем служанкой. Ей предлагали уйти на покой, но Элла, невзирая на свои годы, взялась поднять на ноги и маленьких близнецов Кэтрин и Викторию.

От своей матери девочки унаследовали золотистый цвет волос и тонкие черты лица, однако глаза их, бывшие поначалу голубыми, как у всех новорожденных, вскоре приобрели новый оттенок и стали изумрудно-зелеными, как у отца. Элла любила их обеих, не уставая удивляться резвости малышек. Особенно неугомонной была Кэтрин, которая в свой год с небольшим уже вовсю забиралась куда угодно и пыталась ползать по всему дому. Она отличалась не только своим любопытством, но и сильным голосом, целыми днями звеневшим под сводами Феллсмор Мэнора.

Не желая разбудить кого-нибудь, Элла унесла девочку в темную кладовую, примыкавшую к кухне, надеясь наконец убаюкать непоседу, предварительно напоив ее теплым молоком.

Возясь с чашкой, Элла вдруг услышала приближающиеся мужские голоса. Она узнала Дики и Биллетса, новых рабочих, которых наняли совсем недавно. Не желая, чтобы ее увидели в ночной рубашке, Элла прикрыла за собой дверь кладовой.

– Почему именно этой ночью, Дики? Гроза приближается.

– Именно поэтому, осел! В такую ночь никто сюда не сунется, а значит, и свидетелей не будет!

– Не понимаю, что он имеет против этих людей, Дики. Мне самому они кажутся такими добрыми.

– Возможно, но его светлость желает видеть их мертвыми. Иначе он не сможет получить наследство.

Элла приникла к двери и обратилась в слух. Дики и Биллетс торопились, проглатывали слова, и Элла не все разобрала, но и того, что ей удалось расслышать, было достаточно, чтобы умереть со страху на месте.

– Биллетс, не забудь прихватить свечу и масло для лампы. После того, как дело будет сделано, мы должны будем подпалить это гнездо.

– Ох, Дики, но ведь убивать детей – это смертный грех, – захныкал Биллетс. – За это наши души будут вечно гореть в аду, так говорит наш священник. А если нас поймают, то наша с тобой жизнь и ломаного гроша стоить не будет.

– Раньше нужно было думать об этом, болван. А теперь ослушаться Эдварда Демьена – это все равно что самому себе затянуть веревку на шее. Шевелись! И помни, что, если кто-нибудь станет сопротивляться, ты должен будешь его пристрелить. Ну, давай, зажигай свечу, и пошли.

– Ах, Эдвард, Эдвард, – чуть слышно прошептала Элла побелевшими от ужаса губами. – Как далеко завела тебя твоя зависть. Как же ты мог замыслить такое после всего, что сделал для тебя твой брат?

Элла осторожно приоткрыла дверь и выглянула в кухню.

«Господи, что же делать? – подумала она. – Эти двое уже подходят к лестнице. Мне теперь не опередить их и не поднять тревоги».

Почувствовав, что ее тянут за волосы, Элла опустила взгляд и увидела, что Кэтрин молча смотрит на нее своими внимательными глазенками.

– Боже милостивый! – воскликнула Элла. – Я унесу тебя из дома, Кэтрин, только молчи. Тсс! Старая Элла спасет тебя, вот увидишь.

Она осторожно вышла из кладовой, тут же почувствовала запах гари и снова услышала приближающиеся голоса Дики и Биллетса. Не теряя ни секунды, Элла завернула в одеяло Кэтрин, схватила свою шерстяную накидку, набросила ее на плечи и выскочила через заднюю дверь в ночную тьму.

Отбежав подальше и оглянувшись, она увидела яркое пламя, бушующее в окнах нижнего этажа. Со звоном лопнуло оконное стекло, и огромный столб огня выплеснулся наружу, освещая все вокруг зловещим алым светом, в котором Элла сумела рассмотреть убегавших от дома Дики и Биллетса. Она прикрыла девочку краем накидки, и ноги сами понесли ее в сторону моря.

С неба хлынули ледяные струи дождя, застучали горошины града. Тонкие туфли Эллы немедленно промокли, но она продолжала свой отчаянный бег, прижимая к груди крохотное детское тельце, и не останавливалась до тех пор, пока не оказалась на краю бухты, окруженной скалами.

Ливень утих. Из-за туч показалась полная луна. Впереди Элла увидела горящие факелы и, не задумываясь, бросилась туда.

Капитан Шон О'Бэньон был контрабандистом. Он подошел в эту ночь к побережью Ирландии для того, чтобы переправить на сушу свой груз. Наверное, был промысел божий в том, что он, несмотря на темень, сумел разглядеть в ночи фигуру бегущей женщины. Шон кликнул своего первого помощника, Пэдрика, и вместе с ним поспешил навстречу. Они подбежали как раз в ту минуту, когда пожилая женщина обессилела и упала на землю. Шон наклонился, желая помочь ей подняться.

– Все в порядке, матушка, не беспокойтесь, – сказал он. – Мы отнесем вас к себе, и вы сможете отогреться.

– Для меня все кончено, – с трудом промолвила старая Элла, медленно покачав головой. – Возьмите девочку… Всю ее семью убили… Ее тоже хотели убить, но… Я сумела обмануть их… Расскажите ей потом, что это я спасла ее от смерти.