Леди Смелость - [9]

— Благодарю вас, милорд, — ответила Нора. — Но думаю, после сегодняшней ночи мне не придется больше отражать нападки лорда Монфора. Во всяком случае, я буду всем сердцем молиться о том, чтобы мне не пришлось этого делать.

На следующее утро Нора вернулась в Уайтхолл, довольная тем, что не стоит больше на пути у лорда Монфора. По прибытии во дворец она сразу же прошла в свою комнатушку. Вместе с ней здесь жила еще одна фрейлина, но сейчас она была на дежурстве. Норе тоже вскоре предстояло приступить к своим обязанностям, и ей хотелось быть во всеоружии, прежде чем она вновь встретится с презрительными взглядами, которыми окидывали ее придворные дамы, сопровождая это какой-нибудь колкостью, когда внимание королевы было чем-то отвлечено, и она не смотрела в их сторону.

Ей потребовалось несколько месяцев, чтобы понять, почему она является объектом всеобщих насмешек. Поначалу она думала, что каким-то образом при дворе стало известно о ее незаконном происхождении, но, судя по всему, отец ее схоронил навечно эту постыдную тайну в своей груди. Объяснение презрительному отношению к ней придворных дам дала невольно королева Мария. Все дело, оказывается, было в одежде Норы. И не только в ее одежде, но и ее манерах.

— Моя дорогая Нора, — как-то сказала ей королева. — Твой головной убор совершенно очарователен. Он напоминает мне один из тех, что носила обычно моя матушка.

При этих словах Марии у Норы мгновенно упало сердце. Матерью королевы была Екатерина Арагонская, изгнанная из Уайтхолла первая жена Генриха VIII. Екатерину отстранили, дабы освободить место матери будущей принцессы Елизаветы, Анне Болейн, ради которой Генрих разгромил католическую церковь в Англии и отказался подчиняться Папе.

Но, как оказалось, Мария совсем не сердилась на Нору, наоборот, она ею была вполне довольна. Королеве нравились ее скромность, ее спокойствие, ее старомодные наряды, которые напоминали Марии о злотых днях юности, когда отец еще не прогнал от себя ее мать, чтобы жениться на своей любовнице. Замечание королевы заставило Нору присмотреться внимательнее к заполнявшим залы дворца дамам в платьях с узкими рукавами и головных уборах с ниспадавшей сзади вуалью. Она поняла, что ее гардероб соответствовал моде двадцатилетней давности. Вот что происходит, когда живешь в глуши.

Нора сменила все свои головные уборы конической формы на более модные, которые едва прикрывали волосы, но у нее не было средств, чтобы обновить весь свой гардероб. Ее отец ясно дал ей понять, что он отправил ее ко двору с единственной целью — найти там себе подходящего мужа. Вильям Бекет не сомневался, что ей это удастся. Он был богатым человеком и мог предложить хорошее приданое за своей дочерью, чтобы наконец-то от нее избавиться. При этой мысли Нора криво усмехнулась. Ее отец явно не предполагал того, что его дочь будет считаться здесь отставшей от моды мышью.

Появление в этот момент Артура, ее пажа, прервало воспоминания Норы. Королева требовала ее присутствия в приемном зале. Королевские музыканты должны были с минуты на минуту начать свое выступление, и Ее величеству было известно, как любит Нора музыку. Нора расправила пышные рукава своего верхнего платья. В них ее руки казались еще меньше, чем были на самом деле, но, к сожалению, как с этим, так и с завышенной линией талии, какой бы она ни была немодной, ничего нельзя было поделать. А кокетку на платье она и не собиралась убирать. Даже если бы ей не нужно было прикрывать рану, она все равно не стала бы вышагивать по залам дворца, тряся драгоценностями на обнаженной груди, подобно некоторым фрейлинам королевы.

Удовлетворенная тем, что она была прилично, если и не слишком модно одета, Нора направилась за своим пажом через анфиладу комнат в зал для приемов. Войдя, она сразу же устремила взгляд на лишенное всяких следов косметики маленькое и некрасивое лицо королевы, но прежде чем она смогла к ней приблизиться, ей пришлось, согласно этикету, трижды преклонить колено. Вокруг нее звучали приглушенные голоса придворных. В воздухе стоял аромат корицы, гвоздики и роз и слышался звон золотых и серебряных кубков. Когда Нора в последний раз преклонила колени прямо перед королевой, та своим низким, почти мужским голосом, который так не вязался с ее миниатюрной фигурой, произнесла:

— Господь уберег тебя от опасности, моя добрая Нора. Надеюсь, ты отблагодарила Его?

— Я благодарю Его каждый день за свое спасение, Ваше величество.

Взмахом унизанной кольцами короткопалой руки Мария велела девушке встать. Поднявшись, Нора оказалась достаточно близко от королевы, чтобы та могла видеть ее совершенно отчетливо своими близорукими глазами. Заметив ясный взгляд королевы и ее спокойно лежащие на коленях руки, Нора порадовалась за бедную женщину, у которой, очевидно, был сегодня один из ее редких хороших дней. В плохие дни Мария беспрестанно рыдала, звала своего отсутствующего супруга, проклинала французов и всех еретиков и поминутно заглядывала во все шкафы и под кровати в поисках наемных убийц. Но сегодня, похоже, самочувствие у королевы было хорошим, и она улыбалась. Неожиданно она вновь взмахнула рукой, подзывая кого-то, находящегося за спиной у Норы.