Леди-пират - [15]

Тобиас Рид ограничился кивком, а нотариус в это время добавил, разумеется, с самыми лучшими намерениями:

— Конечно же в случае преждевременной кончины вашего племянника — то есть, если смерть его наступит раньше, чем совершеннолетие, — поскольку вы назначены опекуном имущества Мери Оливера Рида, к вам, а не к его матери, оно и перейдет. Леди Рид оговорила это отдельным пунктом.

— Конечно же, — эхом откликнулся Тобиас. Благо, хоть одна глыба свалилась с его плеч. Напряжение несколько спало, зато решимость мистера Рида устранить помеху со своего пути заметно возросла.

А то, что его наемнику никак не удавалось поймать юного негодяя, теперь раздражало Тобиаса еще больше. Да что там, можно было прийти в отчаянье! Всякий раз, несмотря на собственные усилия и усилия своих подручных, Человек в Черном попадал в дом, где, по его сведениям, проживали намеченные жертвы, только затем, чтобы услышать, что пять минут назад они съехали неизвестно куда.

Тобиас Рид решил отправиться в Испанию, чтобы познакомиться с семьей убитого им клиента и разузнать побольше насчет легендарных сокровищ. История клада передавалась, видимо, из поколения в поколение, и, надо думать, с каждым новым поколением ценность его в рассказах все более преувеличивалась. Итак, Тобиас явится в Испанию под предлогом того, что ему нужна известить родных о трагической смерти его клиента, ставшего объектом нападения таинственных убийц. Себя он обрисует героем, устремившимся на помощь несчастному, единственным, кто сумел обратить мерзавцев в бегство, но, увы, слишком поздно: смертельный удар был нанесен. Вместе с последним вздохом умирающего испанца ему пришлось принять и его исповедь, в которой тот поведал о кладе, а он, Тобиас, в свою очередь поклялся встретиться с семьей погибшего.

Не было никаких сомнений в том, что его щедро отблагодарят за услышанное и, вполне возможно, ему удастся понять, стоит труда поиск пресловутых «ключей», столь удивительных и странных, или он напрасно себя этим озадачивает. В первых числах февраля Тобиас Рид отплыл в Кадис.

* * *

Холодная, туманная и отвратительно сырая лондонская зима, казалось, с каждым днем все больше отнимала у Сесили желание вставать по утрам, приводить себя в порядок, стараться выглядеть прилично… Мери приходила в отчаяние от каждой новой неудачи с поиском работы: куда ни ткнется — не берут, и всё тут! Образование, которое, по мнению матери, обещало дорогую ее сердцу свободу, оказалось ни к чему, а продавать свои — мальчиковые из-за короткой стрижки — прелести Мери наотрез отказывалась.

Деньги, полученные за жемчужное ожерелье, разошлись, жить теперь было совсем не на что. Мери стала попрошайничать, подворовывать, обыскивать помойки харчевен, как делали другие бедолаги, которым не повезло родиться в хорошей семье и потому жизнь не удалась.

За несколько месяцев Сесили превратилась в скелет. Она вставала с постели, только когда требовалось перебраться на другое место жительства, но, чтоб и для этого не вставать, предоставляла теперь свои бренные останки домовладельцам вместо платы за жилье. Мери открыла это случайно, и злости ее не было предела.

Вернувшись однажды в их комнатушку после очередной безрезультатной прогулки по городу, когда ее преследовала одна только мысль: а может быть, для нее, как и для матери, просто нет места в этом мире? — она обнаружила рядом с кроватью… хозяина их убогого жилища: тот запихивал в штаны, испещренные сомнительного вида пятнами, свое мужское достоинство. Закончив это важное дело и не сказав ни слова в свое оправдание, он прошел мимо Мери и закрыл за собой дверь.

Сесили же подтянула повыше одеяло и улыбнулась.

— Ах, ты уже пришла, милочка? Ну и как Лондон нынче утром? — спросила она так, будто то, что минуту назад произошло на глазах у Мери, не имело ни малейшего значения, да, впрочем, и не происходило вообще.

Мери подавила слезы и самоотверженно принялась рассказывать мамочке самым простодушным тоном о том, что нынче в Лондон первый раз заглянула весна…

А на следующий день она проснулась на рассвете, когда Сесили еще спала сладким сном, и — без какой-либо определенной цели и уж точно без малейшего предчувствия, что из этого может выйти, — отправилась пешком через весь город в церковь, где служил пастор Ривс. После смерти леди Рид они со священником не виделись.

Надо было потерпеть, пока кончится служба, чтобы поговорить с пастором. Как только храм опустел, Мери подошла к алтарю. Вид у нее был жалкий, но священник сразу же узнал Оливера, несмотря на то, что мальчик явно отощал и выглядел очень плохо. Пастор нахмурился.

— Так-так, дитя мое, вот и вы, но в каком плачевном виде! — заметил он сочувственно.

— Увы, преподобный отец, благодаря любви и доброте моей незабвенной бабушки были заложены основы гораздо лучшего для меня будущего, но ничего из того, на что бабушка надеялась, не сбылось. Злая судьба заставила меня нищенствовать… А сейчас я пришел, чтобы просить вас о милосердии: не найдется ли в храме работы, которую вы могли бы мне доверить?

Пастор на мгновение задумался, потом самым невинным тоном — невиннее быть не может! — сказал: