Леди-пират - [14]

Вернувшись в карету, он направился к условному месту, где они встречались с Человеком в Черном и куда тот должен был с минуты на минуту явиться. Когда наемник предстал перед хозяином, ему была в двух словах обрисована ситуация, после чего отдан приказ:

— Разыщи их во что бы то ни стало, принеси мне нефритовый кулон, а от самих этих подонков — избавь. Не желаю больше никогда ни видеть их, ни слышать о них!

4

Первой заботой Мери — сразу после того как они с Сесили поставили свой единственный сундучок на пол снятой только что комнаты, куда более скромной, чем предыдущая, и расположенной довольно далеко от прежнего места жительства, — первой ее заботой стало найти ювелира и продать ему украденный бриллиант.

Ювелир нашелся. Он осмотрел безделушку — нефритовый кулон в виде глазного яблока со сверкающим зрачком — и вернул девочке, даже не опустив со лба лупу, которую удерживал там тонкий кожаный ремешок. Заключение специалиста прозвучало для Мери погребальным звоном по ее радужным надеждам:

— Ни малейшей ценности не представляет. Осколок хрусталя в центре, конечно, обточен весьма искусно, нефрит тоже, но для всего вместе я покупателя не найду. Да и по отдельности тоже не продам. А если вы хотите заложить эту вещицу, могу дать вам за нее пенса два, ну три — никак не больше, да и то из чистого милосердия.

Мери забрала свою драгоценность, взвесила ее на ладони и, вздохнув, решила:

— Нет уж, за такую малость не стану вам отдавать эту штуку, лучше у себя оставлю. — Взамен она выложила на прилавок жемчужное ожерелье. — А про это что скажете? — И сразу же пояснила: — Подарок моей бабули, с которым, вот, приходится, к сожалению, расстаться…

Возможно, дяденька ювелир о чем-то и догадался, но никак этого не показал. Он внимательно осмотрел ожерелье и, не промолвив ни единого слова, выложил на прилавок перед Мери кругленькую сумму. Мери не осмелилась торговаться, да и было там больше, чем она рассчитывала выручить.

Ей хотелось бы продать еще и кулон с изумрудом, но Сесили влюбилась в него с первого взгляда, схватила и повесила себе на шею, заявив, что загнать его всегда успеется. Мери сразу поняла, что это означает. «Всегда успеется» с языка ее матери чаще всего переводилось как «никогда».

Мери, то ли от усталости, то ли от тоски, тяжело вздохнула и погладила вернувшийся на ее шею нефритовый «глаз», прежде чем отправить безделушку под сорочку. Девочку огорчало, когда мечты матери не сбывались, а со смертью леди Рид во взгляде Сесили сразу же вспыхнули прежние тревоги.

— Мы никто, ничто и звать нас никак, Мери! Пылинки в этом мироздании, не более того, а богачи не любят, когда на их игрушки садится пыль. Но мне бы так хотелось быть хорошей матерью, — плакала она, прижимая к себе только что вернувшуюся из ювелирной лавки дочь.

Названная ювелиром стоимость «бриллианта» привела Сесили к такому великому разочарованию, что и этот случай она, как всегда театрально, объявила результатом преследований судьбы-злодейки.

— Не плачь, у тебя нет причин горевать, такую маму, как ты, мечтала бы иметь любая девушка! — Мери позволила и себе некоторый пафос, утешая мамочку.

Поскольку игра была поддержана, Сесили немедленно ее продолжила, впадая во внезапно вернувшуюся к ней болезненную истому:

— Ах, деточка, как бы я хотела подарить тебе отца! Как бы я хотела выйти замуж за одного из этих богачей, которых так ловко умеют прибирать к рукам шлюхи. Он бы осыпал нас с тобой настоящими драгоценностями. Но мне никогда, никогда такое не удавалось, Мери! Я-то способна подцепить только такого же любящего и, на мою беду, такого же нищего, как я сама!

— Ну и что, мамочка? Нам с тобой и вдвоем хорошо. Разве нам кто-нибудь еще нужен? Уверяю тебя — никто! — ласково приговаривала девочка, чтобы успокоить разнервничавшуюся Сесили. Однако с некоторых пор была уже и сама ни в чем не уверена.

* * *

В течение нескольких месяцев они только и делали, что переезжали с места на место, стоило лишь владельцу снятой ими комнаты потребовать плату. Сесили, которая не могла устроиться на работу, выглядела все более печальной и усталой, и Мери стала замечать в волосах матери седину, с горечью смотрела на ее побледневшее лицо. Теперь мамочка смеялась очень редко, а вот жаловалась на нехватку денег, сил, словом, всего на свете постоянно, только бы слушали.

Мери экономила на чем могла, старалась растянуть вырученные за жемчужное ожерелье деньги, иначе им было бы не прожить. Она тоже пыталась найти хоть какую-то работу, но тщетно: с каждым днем они все прочнее увязали в нищете и лишениях.

Вскоре после похорон леди Рид Тобиаса пригласил к себе нотариус. Речь шла о завещании. Сначала Тобиас притворился, что знать не знает ни о чем, но это не помогло, законник достал из сейфа копию известного документа, и полагавший себя единственным наследник обозлился.

Однако нотариус тоже умел притворяться и никак на его злобу не отреагировал.

— Вашего племянника пока найти не удалось, — спокойно сказал он, прежде сообщив Тобиасу, чем, собственно, тот сам отныне владеет. — Но мы активно разыскиваем юношу, и я надеюсь, что вы согласитесь принять все условия, изложенные в этом документе.