Леди на монете - [95]

Миссис Харвест знала, что мать Фрэнсис живет в Лондоне, ей даже казалось, что в Сомерсетхаус, и в то время, как слуга был послан верхом в Дорсет, к Ленноксу, семейный кучер отправился в Лондон. Через пару дней миссис Стюарт уже была возле постели дочери, и какими бы ни были их отношения в прежние дни, сейчас у Фрэнсис не было к матери никаких претензий, потому что миссис Стюарт относилась к ней с большой нежностью и не скрывала своих материнских чувств.

Вскоре после миссис Стюарт прибыл и Леннокс, который проделал неблизкий путь из Дорсета всего лишь с несколькими короткими остановками. Когда он обнял Фрэнсис, она услышала от него то, что ей говорила уже и мать, и домоправительница.

– То, что случилось, не такая уж редкость. Вам следует забыть обо всем и поправляться. Не сомневаюсь, что у нас будет много детей, мальчиков и девочек, а то, что случилось, – всего лишь маленькая неудача.

Сейчас, когда он вернулся невредимым и не скрывал своей любви к ней, Фрэнсис тоже начала верить в это. Как могла она быть печальной, когда закончилась их разлука, и как могла она сказать ему, что, вопреки всем словам врача, она не верит в то, что у них будут дети?! Они должны найти свое счастье друг в друге.

Глава 21

Сейчас, когда закончилась война с Францией и с Голландией, Карл и Генриетта-Анна смогли возобновить переписку, которая прервалась почти на два года. Вдовствующая королева приехала в Англию, пообещав дочери вернуться до наступления зимы, и именно от нее, а не от самой Фрэнсис, герцогиня Орлеанская узнала о замужестве своей подруги и о том, что король зол на нее.

Вдовствующая королева попыталась поговорить с сыном о Фрэнсис, но безуспешно. Зная о том, что между братом и сестрой существуют свои, особые, отношения, она написала дочери о том, что, может быть, ей стоит напомнить Карлу о своей дружбе с Фрэнсис. Генриетта-Анна так и поступила, но ответ Карла не оставлял никаких сомнений в том, что он не собирается считаться с просьбой сестры: «Уверяю Вас, – писал Карл, – что я очень огорчен тем, что не могу выполнить все Ваши желания. Особенно это касается герцогини Леннокс и Ричмонд, в случае с которой Вы можете посчитать меня злопамятным». Далее король писал о том, что Фрэнсис постоянно провоцировала его и жестоко обманула. Он всегда относился к ней с большой нежностью, но не может забыть той обиды, которую она нанесла ему.

Карл обычно легко прощал разных людей, кроме того, Екатерина считала, что он просто скучает по Фрэнсис как по веселому, жизнерадостному человеку, которому лучше, чем кому бы то ни было, всегда удавалось развлечь и рассмешить его. Скорее дерзкая, чем остроумная, она почти всегда находила смешное там же, где его видел и Карл, и этого ему очень не хватало. Может быть, именно эти качества Фрэнсис привлекали к ней короля больше, чем что бы то ни было другое? Веселые приятельские отношения без всяких обязательств, украшенные романтической влюбленностью?

Екатерина не могла объяснить, почему Карл, столь не разборчивый в связях, так откровенно скучает, томится без Фрэнсис, которая даже не успела стать его любовницей. Конечно, причина в том, что он был очарован, околдован ее жизнерадостным смехом, ее весельем, которому удавалось побеждать даже его мрачное настроение.

И королева пришла к выводу, что, если Фрэнсис вернется во дворец счастливой замужней женщиной, Карл, хоть ему и придется расстаться с мыслью обладать ею, все же сможет радоваться общению с ней. Если бы только нашелся такой человек, который смог бы его уговорить… Но Екатерина твердо знала, что время для этого еще не пришло.

Межу тем Генриетта и Фрэнсис возобновили переписку, и герцогиня Орлеанская высказала очень заманчивую мысль: поскольку Карл упрямится, а ремонт в Кобхемхолл, кажется, не имеет конца, почему бы Фрэнсис и Ленноксу не провести во Франции хотя бы зиму?

Помимо всех прочих титулов, Леннокс имел и полученный по наследству титул герцога Д'Обиньи, который был пожалован его предкам в пятнадцатом веке королем Франции Карлом Седьмым. Генриетта была уверена в том, что стоит ей только обсудить этот вопрос с Людовиком, как Леннокс станет владельцем Обиньи, что даст Фрэнсис возможность занять положение фрейлины при Дворе вдовствующей королевы или при ее собственном Дворе.

Леннокс и Фрэнсис отнеслись к подобной перспективе без всякого энтузиазма.

– Правда, однако, в том, – сказал Леннокс, – что как бы мы ни любили Кобхем, невозможно жить здесь безвыездно. Зима здесь покажется вам очень тоскливой.

– Меня не так пугает зима в Кобхеме, – ответила ему Фрэнсис, – как огорчает то, что нас не хотят видеть при Дворе. Сколько это может продолжаться? Что мы ему сделали? А вы, если вдруг снова начнется война… Вас немедленно оторвут от меня и пошлют служить ему. Как бы я ни любила Риетту и как бы ни была рада снова увидеть ее, я не хотела бы оказаться в изгнании во Франции, словно мы совершили какое-то преступление, о котором даже нельзя говорить. Кроме того, это не такое простое путешествие – из Кобхема во Францию и обратно. Доехать до Лондона гораздо проще.

– Я думал о Шотландии, просто, чтобы вы смогли сменить обстановку, – сказал Леннокс. – Ваши кузены, Блантиры, с удовольствием примут вас. К сожалению, в моем имении там живет моя сестра, и мне вряд ли удастся подыскать ей что-нибудь другое в качестве замены. А пожить какое-то время у них в гостях… она весьма придирчивая и сварливая особа, она старше меня на несколько лет. Я не уверен, что вам будет приятно с ней и с ее мужем О'Брайеном. Мне трудно даже сохранять с ними просто приличные отношения.