Леди на монете - [106]

– Королева упрекает меня за это, – призналась Фрэнсис. – Но я надеюсь совсем скоро вернуться сюда. И скоро приедет мой супруг из Шотландии. Поверьте, мне уже очень тяжело при Дворе. Я не могу спокойно видеть, как Карл переживает смерть своей дорогой Риетты, но еще тяжелее мне видеть, как его утешает эта бретонская девица. Как посмел Людовик прислать ее сюда? Мужчины действительно несносны. Неужели он не мог подумать о королеве?

Миссис Стюарт пожала плечами.

– Нельзя требовать от мужчин, чтобы они чувствовали и вели себя так же, как мы. И если бы не было этой Луизы де Керолл, был бы кто-нибудь другой. Ни скорбь по сестре, ни сочувствие королеве не могут помешать королю искать очередную любовницу.

– Чем больше я думаю о королеве, тем больше я благодарна судьбе за счастье, которое выпало и на мою долю, – сказала Фрэнсис. – Я заслуживаю его гораздо меньше, чем она.

– Как будто счастье зависит от заслуг! Гораздо чаще бывает наоборот.

Фрэнсис была вынуждена согласиться с этим. Повороты судьбы были непредсказуемы и всегда ставили ее в тупик. Еще больше она была смущена и озадачена, когда король наконец решил послать Леннокса в Данию с очень ответственной миссией: он был назначен Чрезвычайным послом, и его цель заключалась в создании союза между Англией и Францией против Голландии.

Леннокс ликовал. Это было гораздо лучше Польши, даже лучше Италии, на которую он претендовал сравнительно недавно. Сейчас он был готов простить Карлу то, что ему было отказано в этих двух назначениях, и даже поверить, что это было сделано в интересах государства, потому что, отправляя в Данию в качестве посла человека, принадлежащего к королевской семье Стюартов, он сразу же дает понять всем, какое значение придает отношениям с этой страной.

– Но это так далеко! – сетовала Фрэнсис, впервые понимая, что хотела бы помешать отъезду мужа и удержать его дома.

– Не дальше, чем Польша, любовь моя.

– Кажется, что дальше, потому что дорога только по морю, к тому же я слышала, что путь этот очень опасный. Вы пробудете там долго?

– Я точно не могу сказать, не знаю… Может быть, несколько месяцев или год…

– Если через год вы не вернетесь, я поеду к вам. И никакого значения не имеет, что путешествие трудное и опасное.

Фрэнсис смотрела на мужа со слезами на глазах.

– Вряд ли потребуется так много времени. Как только выяснится, что Дания против этого союза, никто не сможет переубедить их. Я буду так рваться к вам, что им не удастся втянуть меня в длительные переговоры. Разве мог бы быть у меня лучший стимул, чем возвращение к оставленному здесь счастью?

– Мне было бы легче, если бы я меньше нуждалась в вас и меньше тревожилась, – вздохнула Фрэнсис.

– Но как я был бы несчастлив, если бы это было именно так! Как мог бы я оставить вас, думая о том, что мое место может занять другой?

– О, на этот счет у вас не должно быть никаких сомнений. Никто не интересует меня. И если я и оказываю кому-то внимание, то это не более, чем игра. Как говорят жители здешней деревни, я положила все яйца в одну корзину!

– Постарайтесь порадоваться тому, что наконец мне представилась возможность доказать, что я чего-то стою. Потом могут быть и другие назначения, но я надеюсь, что мне не придется уезжать так далеко от вас.

– Откуда вы знаете? Следующий раз это может быть Сибирь, и даже Дания покажется уже не такой страшной. Я почему-то думаю, что вам там не понравится. Наверное, Шекспир очень правильно изобразил Данию в «Гамлете»: мрак и месть.

Леннокс посмеялся над ее непоследовательностью, но потом снова стал серьезным.

– Старые дела, любовь моя. Дело не только в том, что меня удостоили этой чести, но и в деньгах, которые помогут нам расплатиться с долгами и жить спокойно. Но это я полностью доверяю вам, потому что вы так же хорошо умеете беречь деньги, как я – сорить ими.

– У меня нет никакого желания бросать деньги на ветер, – ответила Фрэнсис. – Какие развлечения я могу устраивать без вас? Какой смысл мне покупать новые наряды, если вас нет рядом и вы не можете увидеть меня в них?

Все-таки Фрэнсис удалось немного справиться со своим мрачным настроением, и по мере того, как проходили дни, Леннокс стал более спокойно относиться к своему предстоящему отъезду, хотя мысль о том, что он должен расстаться с женой, была невыносима для него.

Наконец-то Карл признал его заслуги и способности, к которым Леннокс пытался привлечь его внимание с самой своей женитьбы. Фрэнсис знала, что, если бы он согласился ограничить свои интересы ею самой, Кобхемом и шотландским имением, она бы гораздо меньше восхищалась им. Она не предполагала, что способна заполнить всю его жизнь, и не была столь эгоистичной, чтобы рассчитывать на это. Она всегда считала, что мужчины должны быть тщеславными и стремиться реализовать себя, а ей было так же необходимо гордиться им, как и любить его. Поэтому, отбросив все мрачные мысли и пересилив собственную печаль, Фрэнсис старалась сделать все, что только могла, чтобы помочь мужу собраться в дальнее путешествие и радоваться тому, что казна оплачивает все его немалые расходы, чтобы по прибытии в Данию он мог произвести хорошее впечатление.