Леди, лёд и пули - [34]

– Не знаю, сэр, – сказал патрульный. – Нам передали по радио «десять-десять» расследовать выстрелы. Мы даже не знали, где искать. Нам просто дали адрес. Мы спросили охранника в вестибюле, звонил ли он «911», чтобы доложить о вооруженном человеке? Он ответил, что не звонил. Тогда мы поглядели вокруг, в здании, на заднем дворе и уже хотели передать по радио обратно «девять-девяносто»... Но тут Бенни и говорит: давайте, ребята, проверим гараж под домом. Там уже был Чарли Кар...

– Мы проверяли сигнал тревоги на Эйнсли, – сказал другой патрульный.

– Так что мы все трое пришли сюда одновременно, – сказал первый патрульный.

– И вот он лежит, – сказал третий патрульный, кивая в сторону трупа на полу.

– А отдел тяжких преступлений уже известили? – спросил Клинг.

– Полагаю, да, – сказал первый патрульный.

– Что значит – полагаю?

–Я передал это дежурному сержанту. В мои обязанности не входит информировать отдел тяжких преступлений.

– Кто это говорит об отделе тяжких преступлений у нас за спиной? – спросил голос сверху пандуса.

– Голос дьявола, – сказал Браун.

Очень редко детективы из отдела тяжких преступлений – или детективы вообще – работали по три человека. Но те трое детективов, которые сейчас спустились по пандусу, были известны под кличкой Святая Троица. И, по слухам, они ничегоникогда не делали иначе как втроем. Звали их Гардиган, Ганрахан и Мандельбаум. Брауну пришло в голову, что он знает их только по фамилиям и никогда не слышал их имен. Потом ему пришло в голову, что он вообще не знает имени ни одного детектива из отдела тяжких преступлений. А были ли у них имена? Все детективы были в черном. Детективы из отдела тяжких преступлений вообще предпочитали черное. Молва утверждала, что тон задал много лет назад один знаменитый детектив – специалист по расследованию убийств. Однако у Брауна на этот счет было свое собственное мнение.

По его более простой теории, полицейские из отдела тяжких преступлений, которые имели дело исключительно с трупами, облачались в траурный цвет. Ему пришло в голову, что в последнее время Дженеро стал часто носить черное. Не надеется ли Дженеро, что его переведут в отдел тяжких преступлений? Еще ему пришло в голову, что в комнате детективов никто не называет Дженеро по имени, хотя зовут его Ричардом, а обычно: «Подойди, Дженеро», или чаще: «Отойди, Дженеро». Иногда его называли Задница-Дженеро, впрочем ласково. Если у полицейских в отделе тяжких преступлений, не было имен и если у Дженеро было имя, которое никто не употреблял, то, значит, судьба заготовила для Дженеро успешную карьеру в отделе тяжких преступлений. Браун искренне верил в это.

– Значит, это жертва? – произнес Гардиган.

– Нет, это бумажный коврик, – сказал Браун.

– Я забыл, что имею дело с восемьдесят седьмым, – сказал Гардиган.

– Комедианты, – сказал Ганрахан.

– Идиоты, -сказал Мандельбаум, – два часа ночи.

–Мы вытащили тебя из кроватки? – спросил Браун.

– Засунь ее себе в задницу, – любезно пожелал ему Мандельбаум.

– Передом, – сказал Гардиган. И Браун подумал, не расистское ли это замечание.

– Кто он? – спросил Ганрахан.

– Еще не переворачивали, – сказал Клинг.

– Ну так сделайте это, – сказал Ганрахан.

– Не раньше, чем с ним закончит судмедэксперт.

– Кто сказал?

– Новые правила, не больше года.

– К черту правила. Мы закоченеем, пока дождемся судмедэксперта. Сегодня субботний вечер: знаешь, сколько людей убьют сегодня вечером?

– Сколько? – спросил Клинг.

– Переверните его. Делайте, что я говорю. Это отдел тяжких преступлений, – сказал Ганрахан.

– Давайте зафиксируем ваше решение на бумаге, – предложил Клинг. – О том, чтобы я перевернул его до того, как судмедэксперт признает его смерть.

– Да ты же видишь, что он умер! Что тебе еще надо? У человека лица не осталось: зачем тебе заключение судмедэксперта о его смерти? – Гардиган поддержал своего партнера.

– Тогда тыего и переворачивай, – встрял Браун, поддерживая своегопартнера.

– Ладно, будем ждать судмедэксперта, хорошо? – смирился Ганрахан.

– Мы закоченеем здесь, когда приедет судмедэксперт, – повторил Мандельбаум.

Ни Браун, ни Клинг не ответили.

Судмедэксперт не приезжал почти до трех ночи. К этому времени мобильная группа была уже на месте преступления и делала все, за исключением прикосновений к телу. Фотографы снимали, ставились указатели с надписью «Место преступления». Браун и Клинг делали зарисовки. Все промерзли до костей. Но пока еще тело официально не стало трупом.Наконец величественно появился судмедэксперт. Он спускался по пандусу, напоминая клоуна, который приготовился раздавать воздушную кукурузу и призы.

– Извините за опоздание, джентльмены, – сказал он.

Судмедэксперт склонился над телом, расстегнул пальто на убитом. Они сразу увидели руку, сжимающую рукоятку пистолета в кобуре.

– Так-так, – сказал Гардиган.

Не без труда судмедэксперт расстегнул клетчатый пиджак мужчины. Он приготовился просунуть стетоскоп под жилет и сорочку к груди, чтобы наилучшим образом определить, что пули, выпущенные в лицо, привели к остановке сердца, когда заметил – одновременно с пятью детективами, тремя патрульными, фотографом и двумя сотрудниками лаборатории, – что в жилете этого человека было по крайней мере двенадцать карманов.