Леди, лёд и пули - [24]

– Нет-нет, у нас есть инвесторы. Мы не можем раздавать билеты на популярное шоу, – сказал Картер. – Но об этих билетах уже позаботились, не беспокойтесь.

– Кто позаботился? – спросил Карелла.

– Лично я обеспечил их.

– Не понимаю, что это означает, – сказал Карелла. – «Обеспечил».

– Я лично согласился заплатить за них. Даже если они не будут востребованы.

– Востребованы?

– По закону контрамарки должны быть востребованы за сорок восемь часов до начала любого спектакля. Обеспечивая их, я, по сути, востребую их.

– Но они еще не оплачены?

– Нет, не оплачены.

– Тогда я заплачу за них сам, сэр, – успокоился Карелла.

– Ну, на самом деле...

– Я хочу посмотреть шоу, сэр, но хочу заплатить за билеты сам.

– Хорошо, как скажете. Билеты лежат в кассе на имя моего друга Роберта Харрингтона. Можете востребовать их в любое время до поднятия занавеса.

– Спасибо, – поблагодарил Карелла.

– А я позвоню на служебный вход тем временем, предупрежу, что вы зайдете насчет списка.

– Спасибо.

– Я так и не понял, что такое эти контрамарки, – сказал Манер.

– Отборные места на каждом спектакле, – пояснил Картер. – Для продюсера, режиссера, хореографа, звезд...

– Специально оставленные для них?

– Заказанные, – сказал Картер, кивая. – По контракту. Столько-то мест на каждый спектакль. Чем выше вы находитесь в иерархии, тем больше мест вам положено. Если вы не востребуете их, разумеется, они вернутся в кассу, и их купит любой, кто пожелает.

– Век живи – век учись, – улыбнулся Мейер.

– Да, – сказал Картер и взглянул на часы.

– Еще что-нибудь? – спросил Карелла у Мейера.

– Вроде больше ничего. – Мейер закрыл блокнот.

– Тогда спасибо, сэр, – сказал Карелла. – И спасибо за то, что предложили мне места.

– Был рад, – сказал Картер.

В лифте, пока спускались вниз, детективы молчали. Лифтер, который ранее сообщил им, что завтра выпадет снег, уже выговорился. Небо казалось еще более угрожающим, когда они вышли на улицу снова. Спускалась темень. Ожидалась безлунная ночь.

– Просто хочется убедиться, что я правильно расслышал ее слова, – сказал Мейер.

– Ты про Тину Вонг?

– Да. Ведь она сказала:«пять блондинок, две черненькие и одна китаянка», так?

– Да, так она и сказала.

– Тогда как Картер мог решить, что Салли Андерсон – рыжая?

–Может быть, какая-нибудь из стажеров – рыжая.

– Может быть, я рыжий, – сказал Мейер. – Ведь Картер говорил, что, когда пошли прогоны, он присутствовал на всех репетициях?

– Да, он так сказал.

– Значит, он знаетэто проклятое шоу. С чего он взял, что там была рыжая?

– Может быть, он дальтоник, не различает цвета.

– Но ты заметил это, верно?

– Да, я заметил это.

– Я думал: почему ты не зацепился за это?

– Я хотел посмотреть, насколько далеко он зайдет.

– Да никуда он с этим не зашел. Он только старался показать нам, что он ее почти не отличал от других.

– И не исключено, что это правда, Мейер. В труппе тридцать восемь актеров. Нельзя требовать, чтобы человек помнил...

– Тридцать восемь актеров – это целый народ? – воскликнул Мейер. – У нас в участке около двухсот полицейских, и я знаю всех и каждого. По крайней мере в лицо.

– Ты опытный наблюдатель, – сказал Карелла и улыбнулся.

– Сколько сюда ехать поездом из Филадельфии? – спросил Мейер.

– Около полутора часов.

– Ничего не стоит прокатиться туда и обратно, – сказал Мейер. – Достаточно времени на то, чтобы человек здесь сделал все необходимое. Если задумал что-то здесь.

– Да, – сказал Карелла.

– Джейми любит блондинок, помнишь? – хмыкнул Мейер. – Разве не это она сказала нам? Хореограф любит блондинок. Отчего же все на свете знают это, кроме Картера? Он был здесь, когда вся мешпоха[3] подбирала танцовщиц. Решение комитета, помнишь?

Так как же вдруг он не может вспомнить, какого цвета у нее волосы?«Рыжей малышкой» назвал он ее. И вдруг его хореограф, который любит блондинок, берет к себе в шоу рыжую.Стив, это дурно пахнет. Говорю тебе, это дурно пахнет. А тыему поверил? – Нет, – сказал Карелла.

* * *

Приобретение билетов прошло небезболезненно.

Карелла давно не бывал на популярных спектаклях и ничего не знал о текущих ценах. Когда женщина в кассе положила перед ним белый конвертик, из которого торчали желтые билетики, ему почудилось, что он углядел цену на одном из них, но все же решил, что ошибся. Однако женщина опровергла его сомнения.

– С вас восемьдесят долларов, сэр, – сказала она. Карелла моргнул ошарашенный. Восемьдесят разделить на два – это сорок долларов за одно место! – Будете платить чеком или наличными? – спросила женщина.

Карелла не носил с собой никакой кредитной карточки. Он вообще не знал ни одного полицейского с кредитными карточками. На минуту его охватила паника. Было ли у него в бумажнике восемьдесят долларов? Оказалось, что в бумажнике лежало девяносто два доллара. Это означало, что нужно позвонить домой и попросить Тедди взять с собой немного денег на вечер. Он неохотно расставался с наличными. Хотелось надеяться, что спектакль будет незаурядный. Он пошел к телефону-автомату в холле. Фанни, экономка Кареллы, сняла трубку после четвертого гудка.

– Квартира Кареллы, – сказала она.

– Фанни, привет, это я, – сказал он. – Пожалуйста, передай кое-что Тедди. Во-первых, скажи ей, что у меня два билета на шоу под названием «Жирная задница». И я подумал, что мы можем пообедать в городе перед шоу. Я встречу ее в шесть тридцать в ресторанчике под названием «О'Мэлли», она знает его, мы бывали там раньше. Скажи ей еще, чтобы взяла побольше денег, у меня кончились.