Леди из Миссалонги - [3]

Вся топонимика города, так или иначе, была связана с именем поэта, не исключая и Миссалонги, дома ее матери, названного так в честь последнего земного прибежища лорда Байрона, до срока покинувшего этот грешный мир. Виновником этих странностей в городских названиях был прадедушка Мисси — сэр Уильям Хэрлингфорд Первый, который основал свой городишко вскоре после прочтения «Чайльд-Гарольда». Испытывая неподдельную гордость оттого, что сумел открыть великий литературный труд, доступный его пониманию, он на протяжении всей последующей жизни стремился запихать заведомо неперевариваемые количества Байрона в глотку всякого, кого знал. Вот и получилось, что Миссалонги стоял на Гордон Роуд, Гордон Роуд переходила в Ноуэл-стрит, а та переходила в Байрон-стрит, бывшую главной артерией города. В большей части городка пролегала улица под названием Джордж-стрит, петлявшая на протяжении нескольких миль, прежде чем влиться в могучую Джеймисон Вэлли. Был даже крохотный глухой переулок, названный Кэролайн Лэмб Плейс, находившийся, понятное дело, невдалеке от железнодорожной линии (как и Миссалонги); здесь стояло три дома, обитало в которых с десяток весьма бесстыдных женщин, и сюда часто наведывались мужчины из лагеря дорожных рабочих, что расположился неподалеку, вдоль железной дороги, а также бывали посетители из огромного разливочного завода, который так обезображивал южную окраину города.

Но одним из самых удивительных и интригующих проявлений причудливого характера сэра Уильяма Первого был тот факт, что, находясь на смертном одре, он твердо предписал своим потомкам и последователям ни в коем случае не вмешиваться в дело Природы и не изменять предназначения тупичка Кэролайн Лэмб Плейс. Следствием этого явилось то, что с тех пор тупичок стал определенно самым темным местом в городе, и не только из-за росших там ветвистых каштанов. Вообще говоря, сэр Уильям Первый был всегда пристрастен к тому, что он называл «правильной системой наименования вещей»; так, все его дочери получили латинские имена, ибо это было принято в высших слоях общества. Потомки его продолжили традицию — так появились Аврелий, Юлий, Антоний, Август; и лишь одна семейная ветвь предприняла попытку улучшить систему: с появлением на свет их пятого сына они стали называть всех мальчиков латинскими числительными, прославив тем самым фамильное дерево Хэрлингфордов такими именами как Куинтус, Секстус, Септимус, Октавий и Нониус. Деций умер новорожденным, и никто этому не удивился.

Ах, какая красота! Мисси остановилась, залюбовавшись огромной паутиной с нанизанными, будто бисер, капельками тумана, мягкие щупальца которого поднимались из невидимой отсюда долины. Посередине паучьей сети сидела довольно крупная лоснящаяся паучиха в компании крошечного супруга-паучка, но Мисси не чувствовала ни страха, ни омерзения, а только лишь зависть. Эта счастливая тварь Божья не просто с бесстрашием и достоинством владела своим маленьким миром, но ее оригинальное знамя суфражистки было поднято высоко еще и оттого, что она не только использовала, но и поедала супруга, как только его миссия была выполнена. Ах, счастливая леди-паучиха! Разрушьте созданный ею мир, — и она смиренно станет восстанавливать его с любовью и прилежанием, по законам, известным ей с рождения, вовсе не обращая внимания на недолговечность своего творения; и вот, когда новая паутина закончена, следующая серия супругов готовит себя к жертвоприношению, и потомки их, совсем крошечные, разбегаются во все стороны от матери, сидящей в центре.

Время! Мисси снова пустилась бежать, сворачивая на Байрон-стрит и направляясь к лавкам, выстроившимся в ряд по обеим сторонам улицы и занимающим целый квартал в центре города, прямо перед тем местом, где Байрон-стрит расширялась и переходила в парк, потом в железнодорожную станцию, потом гостиницу с мраморным фронтоном и, наконец, в купальное заведение Байрон Уотерс Бате с впечатляющим фасадом в египетском стиле.

Там была бакалейная лавка Максвелла Хэрлингфорда, скобяная лавка Дениса Хэрлингфорда, магазин дамских шляп, принадлежащий Аурелии Маршалл, урожденной Хэрлингфорд, кузница и бензонасосная станция, где хозяйничал Уолтер Хэрлингфорд; большой магазин одежды Херберта Хэрлингфорда; газетный киоск и писчебумажный магазин Септимуса Хэрлингфорда; чайная Джулии Хэрлингфорд под названием «Плакучая Ива»; библиотека Ливиллы Хэрлингфорд, где книги выдавались на дом; мясная лавка Роджера Хэрлингфорда Уитерспуна; кондитерский магазин и табачная лавка Персиваля Хэрлингфорда; наконец, кафетерий «Олимп» и молочный бар, принадлежащие Никосу Теодоропулосу.

Важность Байрон-стрит подчеркивалась и тем, что она была залита гудроном до самого соединения с Ноуэл-стрит и переулком Кэролайн Лэмб Плейс, ее .отличали также витиевато украшенные кормушки для лошадей из полированного гранита, заказанные в свое время сэром Уильямом Первым, а кроме того имелись площадки, на которых посетители магазинов могли привязывать лошадей. Вдоль улицы росли очень красивые толстые каучуковые деревья, а сама улица имела вид одновременно мирный и шикарный.