Леди и наследство - [4]

— Мы с братом счастливы были видеть вас сегодня, леди Ева, — решил еще раз выказать мне дружеские чувства Теодоро Де Ла Серта с совершенно обезоруживающей улыбкой, которая наверняка поразила не одно женское сердце.

На свое счастье, я уже успела пасть жертвой чар Мануэля, так что находилась в полной безопасности рядом с его братом. Обаяние Теодоро не трогало меня.

— Я рада слышать это, — с вежливой улыбкой ответила я, впрочем, смотрела спокойно и строго, как и прежде. Такого же пристального взгляда удостоился и второй Де Ла Серта, следы чар на Мануэле по-прежнему можно было заметить, для него все еще ничего не закончилось… Значит, эта погибель моя еще надолго останется рядом, и придется терпеть, смотреть на него, вспоминать все нанесенные мне осознанно и неосознанно обиды и мучиться от любви, что все еще теплится в истерзанном сердце.

И защищать его.

«Захочешь — твоим станет, ноги целовать начнет», — прошептал прямо в моей голове вкрадчивый шепот.

И я знала, со мной говорит то же существо, что помогло мне сразиться с фэйри в миг беды. За такую услугу придется рано или поздно платить дорогую цену… И не пришел ли сейчас час оплаты счета?

«Ты будешь властвовать над его сердцем и душой безраздельно», — продолжал сулить некогда самое желанное, самое сокровенное голос.

Я ведь все еще любила Мануэля Де Ла Серта. Влюбленность прошла, сгорела в огне как осенняя листва. Влюбленность не может существовать долго, особенно, если кормить ее только обидами и душевной болью, а вот любовь — эта тварь более живуча и ядовита, она вцепляется в тебя зубами намертво и порой кажется, что вырвать ее можно только с куском собственной плоти.

«Ты же шувани, Чергэн, могущественная шувани. Пожелай только — и будет по воле твоей», — продолжали соблазнять меня легкой иллюзией счастья.

Я и правда была могущественной шувани. Разумеется, мне было по силам внушить страстную любовь к себе иберийцу, и Мануэль Де Ла Серта действительно стал бы целовать мне ноги. Вот только нет большего греха, чем лишать другого свободной воли, да и нет на всей земле таких чар, которые зародят в сердце человека подлинную любовь.

Все будет действительно по воле моей, и моя воля такова — пусть Мануэль Де Ла Серта живет и дальше. Свободный. Цыганское сердце любит долго, но тоже способно разлюбить, пусть для этого и потребуется много времени.

Голос больше не звучал, ни на что не уговаривал и ничего не сулил, однако я пребывала в полной уверенности, что в момент моей слабости, этот искушающий демон вновь начнет нашептывать мне, толкать на поступки, за которые я после начну ненавидеть саму себя.

— Надеюсь, вы и далее не станете лишать нас счастья видеть вас? — решил выяснить сразу весь расклад Теодоро Де Ла Серта.

В чем же его выгода от моего присутствия? Не пожелал бы этот молодой человек просто оказаться в обществе женщины ему не слишком приятной, если бы не ждал от этого какой-то пользы для себя.

— Не могу в этом поклясться, сэр, — покачала я головой, всей душой мечтая избавиться от такой докуки, как братья Де Ла Серта, однако притом понимая, что не покину иберийцев, пока Мануэль не будет, наконец, в безопасности от притязаний колдуна.

— Мы вероятно чем-то обидели вас, леди Ева, что сперва вы нас избегаете, а после держитесь так холодно, — подал голос уже Мануэль Де Ла Серта, кажется, первый раз за этот вечер. Темные глаза буквально прожгли меня насквозь, сердце истошно заколотилось, подбираясь к самому горлу, но сохранить ту самую знаменитую невозмутимость, которую приписывают уроженцам Альбина мне, наверное, все-таки удалось.

— Но Ева со всеми и всегда держится так, — прозвенел серебряным колокольчиком голосок Эммы.

Младшая с удивительной чуткостью и мудростью, почти невероятной для столь юного создания, умела разряжать обстановку. И сказала она, между прочим, истинную правду: будучи в ипостаси леди Евы я не позволяла себе ни на йоту отходить от приличий.

— Даже матушка без устали твердит: у нашей Первой холодная кровь, — продолжила сестра с такой очаровательной улыбкой, что Мануэль Де Ла Серта, что весь вечер удивлял гостей Греев угрюмостью, не сумел удержаться от ответной улыбки.

Разумеется, ничего подобного обо мне матушка не говорила и говорить попросту не могла, ведь она знала меня настоящую, знала, какой костер разожгла в душе цыганская кровь. Но эта совершенно невинная ложь младшей сестры пришлась очень кстати и избавила от необходимости говорить что-то еще. В очередной раз подумала, как бы жила наша семья, не появись на свет наша чудесная Эмма.

— Быть может, вы примете наше приглашение на ужин? — спросил Мануэль слишком уж умоляюще, слишком уж мягко, слишком… не в своей манере.

И, пожалуй, подобное поведение Де Ла Серта показалось настолько странным, что даже слегка пугало. Такого Мануэля Де Ла Серта я не знала, следовательно, не понимала, что от него можно ожидать.

— Разумеется. Как можно отказаться от такого предложения? — чуть напоказ удивился Второй.

Тут стало понятно, что на Эдварда старший Де Ла Серта смотрит с некоторым напряжением и словно бы ждет от него чего-то неприятного.