Леди и горец - [40]

— Ты мне так и не ответил, — сказала Джудит зазвеневшим от волнения голосом.

— Лэрд Лохви просто обязан пуститься по нашему следу. Если не ради себя, то ради того человека, который организовал твое с Мейри похищение.

— Ты графа Аргилла имеешь в виду?

— Кого же еще? — Роб подбросил в огонь несколько сухих веток.

Она замолчала. Роб поднялся и отправился за своей дорожной сумкой. Бросив ее поближе к костру, сказал:

— Наш ужин наверняка будет не столь обильным, как в замке Каддел, но голод мы утолить сможем.

— Опять ячменные или овсяные лепешки? — разочарованно спросила Джудит.

— А чем плоха такая лепешка? — вопросом на вопрос ответил Роб, размешивая в глиняной плошке воду с овсяной мукой и доставая из сумки небольшую чугунную сковородку. — Это основное блюдо шотландского воина — горячее и сытное. Бывали времена, когда о такой еде мне приходилось только мечтать.

— Как-то не верится, что тебе приходилось голодать.

— Уверяю тебя, приходилось. Притом гораздо чаще, чем ты можешь себе представить. Ну вот, лепешки изжарились. Первая, самая лучшая — тебе. — С этими словами Роб снял со сковородки горячий овсяный блин и протянул своей спутнице.

Чтобы не обжечься, Джудит стала перекидывать лепешку с ладони на ладонь. Заметив, с каким серьезным видом она это делает, Роб ухмыльнулся. Жонглируя лепешкой, она, казалось, забыла обо всем на свете — даже о возможной погоне, а подобная передышка была ей совершенно необходима.

— Итак, ты везешь меня в Гленлион, — наконец сказала она, расправившись с двумя лепешками и запив их водой из кожаной фляги.

— Это так.

— Думаешь, нас не станут там искать? — спросила она, протягивая к огню руки.

— Это не столь уж важно. Она нахмурила брови.

— Неужели Гленлион такая мощная крепость?

— Нет, леди. Жилые покои у меня размером с фермерский дом, а оборонительная стена еще недостроена. — Роб вытер сковородку куском лепешки, отправил его в рот, а сковородку снова засунул в сумку. — Кроме того, в большом зале у меня ночуют коровы. Уверен, Саймон именно там их поместил, поскольку скотного двора у меня пока тоже нет.

— А кто такой Саймон?

— Мой кузен. — Роб с минуту помолчал и продолжил: — И в общем-то мой управляющий. Он присматривает за моими владениями, если я в отлучке. Когда я уезжал из Гленлиона б последний раз, он всячески этому противился, говорил, что эта поездка никому пользы не принесет. И оказался прав.

Она завернулась в плед так, чтобы прикрыть не только плечи, но и голову, и сказала:

— Понимаю. Это когда ты уезжал в Лохви, чтобы попытаться отговорить своих родичей от нападения на замок Каддел.

— Именно. Ведь я чуть не погиб, а братьев так и не спас.

Над костром алыми мухами летали искры. Жар от костра горячил лицо, но не спасал от дувшего в спину холодного ночного ветра.

— Если бы ты тогда остался дома, — сказала она, заставив его снова поднять на нее глаза, — то меня, вполне возможно, уже не было бы в живых.

В определенном смысле она была права. Не будь в Лохви Роба, Ангус Кэмпбелл обязательно сорвал бы зло на ней. Но это дело прошлое, а думать надо о настоящем. С шумом выдохнув, Роб покачал головой и произнес:

— Ты, леди, лучше помолись о том, чтобы мы пережили завтрашний день и добрались до Гленлиона.

— Ну, завтрашний-то день я обязательно переживу, — улыбнулась вдова. — Как-никак я путешествую в сопровождении Дьявольского Отродья.

В ее устах слова Дьявольское Отродье прозвучали почти ласково. Он ухмыльнулся:

— Да, леди, иногда приходится путешествовать и в такой компании.

Глава 13

Во сне она слышала топот погони и в страхе открыла глаза. Присев, стала с ужасом вслушиваться в доносившийся до ее слуха низкий приглушенный рокот. Потом услышала голос Гленлиона:

— Ничего страшного. Приближается гроза — вот и все.

Джудит с облегчением вздохнула. Это был всего лишь сон. Она огляделась. На горизонте проступал черный силуэт горы Бен-Луи, напоминавший изготовившегося к прыжку дракона. Светила луна, заливая все вокруг тусклым рассеянным светом. Она видела руины аббатства и пасшихся неподалеку лошадей, на которых они с Робом приехали. Джудит снова опустилась на каменный пол и, поплотнее закутавшись в плед, подумала, не предложит ли ей Роб заняться с ним любовью, но этого не случилось. Он протянул ей еще один плед, велел ложиться спать и сказал, что разбудит, когда настанет ее очередь охранять место ночевки. Но он ее не разбудил. С того места, где она лежала, было видно, как начало светлеть на востоке небо. Скоро взойдет солнце. Неужели он всю ночь так и не сомкнул глаз? Оставалось лишь удивляться, что этот грозный воин рисковал жизнью и своим положением, чтобы спасти заложницу, о существовании которой он месяц назад и не подозревал. В том, что он спас ее от смерти, сомневаться не приходилось. Нетрудно себе представить, чем могло закончиться затевавшееся против нее лэрдом Лохви судилище. Ее бы подвергли страшным пыткам, а потом утопили или сожгли живьем. Ей следовало бы поблагодарить Роба, но он не принял бы обращенных к нему слов благодарности. Уж такой это был человек — терпеть не мог, когда его благодарили. Джудит по опыту знала, что в таких случаях он или хмурился, или превращал все в шутку. Интересно, подумала Джудит, понимает ли он, что у них одинаковые отношения с отцами? Ее отец дал ей ясно понять, что ценит свои земли гораздо больше дочери. И она, естественно, испытывала к нему чувство, близкое к ненависти. Видимо, Роб испытывал нечто подобное и по отношению к Ангусу, хотя чувство долга удерживало его от окончательного разрыва с ним. Сидевший у затухавшего костра Гленлион потер ладонью больную ногу, и Джудит подумала о его ране. С тех пор как она промыла ее и наложила на нее целебные повязки, прошла неделя, и, если ее лечение помогло, Роб уже не должен был испытывать боли при ходьбе. В отдалении снова пророкотал гром. Гленлион поднялся и пошел проведать лошадей. По тому, как ловко и бесшумно он двигался, нетрудно было заключить, что ее лечение оказалось вполне эффективным. По счастью, за годы, проведенные в замке Каддел, она не забыла преподанные ей матерью уроки врачевания. Джудит еще раз взглянула на небо и прислушалась к отдаленным раскатам грома. Пора вставать и, пока Роб занимается лошадьми, привести себя, насколько это возможно, в порядок. За исключением нескольких слов, которыми они перед побегом обменялись по поводу Мейри, они с Робом почти не разговаривали. Временами ей даже казалось, что он полностью ушел в себя и просто забыл о ее существовании. После того как он пытался овладеть ею, а она его отвергла, Джудит решила, что он ее возненавидел. Теперь, разумеется, она так не думала, но его чувства к ней оставались для Джудит загадкой. Поднявшись и аккуратно сложив пледы, Джудит вышла из развалин часовни и присела за росшими неподалеку кустиками. Когда Гленлион, вычистив и оседлав лошадей, вернулся к огню, Джудит уже успела замесить тесто и нажарить лепешек.