Леди-бунтарка - [72]

Блу опустилась на колени рядом с креслом Сесил и взяла сестру за руку.

– Нет, Сесил. Я одна во всем виновата. – Кажется, ей удалось найти нужные слова. – Я думала, что готова познакомиться с герцогом, но у меня неожиданно сдали нервы. Мне очень хотелось произвести благоприятное впечатление на твоего Эдварда и оправдать ваше доверие. Но вместо этого я совершала одну ошибку за другой и все больше нервничала, так что в конце концов опозорила тебя. Это мне нужно просить прощения.

Сесил протянула руку и мягко коснулась щеки Блу.

– О, дорогая, ты понимаешь, что только что произошло? Ты произнесла целую речь без единого «черт побери» или «дьявольщина». Ты даже не представляешь, как я горжусь тобой. Ты сделала огромные успехи. И ты просто не способна опозорить меня, Блузетт. Я восхищаюсь тобой, моя милая сестренка.

Блу так тронул благородный порыв Сесил, что на глазах у нее показались слезы. Это удивило и смутило ее. Она и не подозревала, что настолько дорожит уважением сестры и так боится его потерять.

– И еще, – добавила Сесил, делая вид, что не замечает слез в глазах Блу, – я хотела спросить твоего разрешения рассказать все Эдварду. Мама согласна, что он должен узнать правду.

– Должно быть, это решение далось ей очень тяжело, – с горечью заметила Блу и опустила голову.

– Эдвард скоро станет членом нашей семьи. Мне кажется, было бы неразумно начинать нашу совместную жизнь с секретов. Надеюсь, ты со мной согласишься.

– Ох, Сесил. – Оставалось еще так много секретов. И с этим, увы, ничего нельзя поделать.

– Так ты согласна?

– Ну конечно.

Щеки Сесил вспыхнули нежным румянцем.

– Что ты думаешь об Эдварде?

О Боже!

– Сказать по правде, я была так расстроена своими нелепыми ошибками, что едва успела его рассмотреть, – осторожно ответила Блу.

– Он очень красив, правда? – Лицо Сесил еще больше разрумянилось, и она прижала к щекам ладони.

– Да, – подтвердила Блу, отворачиваясь к окну, затянутому пеленой дождя. – Ты ведь любишь его, скажи?

Сесил смущенно опустила ресницы. Ее лицо пылало.

– После тебя и мамы Эдвард – мой самый близкий друг. Но Блузетт, Эдвард – последний из рода Монморанси. Если я не смогу подарить ему наследника… Говоря откровенно, мои доктора не слишком на это надеются.

Блу первой нарушила тишину. Низко опустив голову, она нерешительно одернула юбки и криво усмехнулась:

– А что подумал обо мне твой Эдвард? Он был жестоко оскорблен?

– Он был просто очарован тобой, – воскликнула Сесил.

– Ох, Сесил, как я тебя люблю! – Блу засмеялась и обняла сестру. В горле у нее по-прежнему стоял ком.

– Она уже извинилась, мама. Теперь мы должны простить ее нервный срыв и показать, что мы ей по-прежнему доверяем.

– Но прогулка в людном месте? – слабым голосом возразила Кэтрин. Спор длился уже больше часа, и леди Паджет чувствовала, что ей становится все труднее держать оборону.

– Сесил права, Кэтрин. – Тетушка Трембл стукнула об пол тростью для большей убедительности. – Нам всем пойдет на пользу эта прогулка. Мы уже два месяца безвылазно сидим дома. Разве что изредка выходим в сад. – Глаза Трембл на морщинистом лице внезапно округлились и едва не вылезли из орбит. Мы уже целую вечность не показываемся ни в Гайд-парке, ни на Пэлл-Мэлл. Целую вечность! – Лицо Трембл внезапно застыло. – Силы небесные! Мои друзья, должно быть, решили, что я умерла!

– Пожалуйста, не падай в обморок, тетя Трембл. Мне нужна твоя поддержка. Так что же ты решила, мама?

– Куда вы предлагаете отправиться? – спросила она наконец.

– Думаю, небольшой поход за покупками не принесет особого вреда. Как вы считаете? Мне так давно хотелось показать Блузетт магазины на Стрэнде и современное здание биржи. Жаль, что старое снесли, по-моему, оно было намного красивее. Мы могли бы посмотреть перчатки. Кажется, мама, ты говорила, что стоило бы пополнить запас лайковых перчаток.

– Наша Блузетт научилась правильно держаться в обществе, Кэтрин, – поддержала разговор Трембл. – Ну, скажем, более или менее научилась. Теперь она должна привыкнуть к тому, как ведут себя другие, встретив знатную даму.

Блузетт? Знатная дама? Должно быть, Трембл сошла с ума, проведя в заточении два последних бесконечных месяца. Кэтрин с обидой взглянула на пожилую леди. Все ее предали, даже Трембл.

– Кто-нибудь подумал обучить Блузетт, как правильно вести себя в экипаже? – не унималась тетушка, загоревшись идеей совершить прогулку по Лондону. – Опыт – лучший учитель, кто-то, не помню кто, так всегда утверждал. Мы должны воспользоваться случаем и преподать ей урок. Блузетт следует знать, кто садится в карету первым и кто первым покидает ее. Это очень важно. Нарушение этикета может стоить светской карьеры. Мы не должны этим пренебрегать.

– Ну хорошо. Поедем завтра, – неохотно согласилась Кэтрин, уступая натиску. – Прикажите мистеру Апплу подать карету к десяти часам.

Когда Сесил и Трембл с триумфом удалились, чтобы рассказать Блузетт о своей победе, Кэтрин устало опустилась в кресло, запрокинула голову и закрыла глаза. Она понимала, что невозможно все время держать Блузетт взаперти. Сентябрь уже не за горами. Трембл права. Девочке требовался опыт. Но, Боже милосердный, как ей было страшно. Мало ли что может случиться. Невозможно предусмотреть все подводные камни и подготовить Блузетт к массе неожиданностей.