Леди-бунтарка - [37]

– О, теперь все стало еще хуже, Томас, ты не понимаешь. Мне нужно провести с тобой ночь, чтобы покончить с этим раз и навсегда.

Силы небесные! Томас смотрел на соблазнительные округлости ее груди, видел ее молящие глаза и искал в себе силы отказаться от нее. Он стиснул зубы и сжал кулаки.

– Я никогда не позволил бы себе разрушить твою жизнь, Блу, даже если бы не знал, что ты хочешь стать леди. Поверь, когда-нибудь ты будешь благодарить судьбу за то, что я нашел в себе силы сохранить твою честь.

Глаза девушки вспыхнули. Она расправила плечи и вскинула голову.

– Ты вонючий шелудивый пес! – Яростно сверкнув глазами, Блу отшатнулась от Томаса. – Дважды я предлагала тебе бесценный дар, и дважды ты отверг его! Без всяких причин! – Ее рука потянулась к эфесу шпаги, но схватила лишь воздух. На глазах у Блу показались слезы. – Бог свидетель, в один прекрасный день ты будешь валяться у меня в ногах, умирая от желания, а я плюну в твою надменную физиономию!

– Ты думаешь, что я не желаю тебя? Поверь, Блу…

Но девушка резко развернулась и исчезла в ночной темноте, словно клочок тумана. Послышалось шлепанье босых ног по палубе. Блу ушла. Томас хотел броситься за ней, но все же сдержался. Усилием воли он заставил себя закрыть дверь и снова усесться за стол. Только что он совершил благородный поступок. Он вел себя так, как подсказывала совесть, хотя это далось ему с величайшим трудом. Потянувшись к графину с вином, Томас налил себе полный бокал. Потом он наполнял бокал снова и снова, пока окончательно не захмелел. Незадолго до рассвета он вдруг вспомнил, что Бо Билли Морган назвал его «человеком чести». Томас с горечью усмехнулся. Сегодня ночью он предпочел бы не иметь ни чести, ни совести. Глядя на розовые отблески на воде, Герцог осушил последний бокал и с тоской подумал, что будет чертовски рад, когда это плавание наконец закончится.

Когда корабль вошел в лондонскую гавань и город во всем своем величии предстал перед глазами путешественников, все, кроме Месье, примолкли. Пока «Уильям Портер» прокладывал себе дорогу мимо целого леса мачт, Блу стояла, вцепившись в леер, и в изумлении смотрела по сторонам. Утром она была слишком взволнована, чтобы позавтракать, и сейчас могла лишь этому порадоваться: исходивший от реки смрад был так ужасен, что ее бы непременно стошнило, не будь желудок пуст. Вся вода была покрыта грязной пеной и мусором, а у самого борта в воде плавал труп лошади. Прижимая к носу надушенный платок, Блу стала всматриваться в открывающуюся перед ней панораму Лондона. Если мачты кораблей на реке напоминали лес, то город был похож на огромный муравейник, пребывающий в постоянном хаотичном движении. Поражало великое множество домов и церквей, высокие шпили которых, казалось, протыкали небо, словно иглы.

Хотя и Месье, и Герцог предупреждали Блу, что в Лондоне очень шумно, она и вообразить не могла, что шум бывает таким оглушительным. Удивительно! Как люди могли жить в таком месте? Как же им всем удавалось себя прокормить? Где тут обширные поля и огромные стада овец? Взгляду открывались лишь бесконечные ряды громоздящихся одно на другое строений. И все высокие, до самых облаков. Причем дома были везде, куда ни кинешь взгляд, даже на мосту через реку. Дома, люди и шум. Если бы этот гул хоть на минуту прекратился, она бы успела собраться с мыслями, но грохот не прерывался ни на мгновение.

Внезапно девушку охватил страх. Пораженная неожиданной догадкой, она замерла с широко раскрытыми глазами и бешено бьющимся сердцем. Они никогда не найдут леди Кэтрин. Разве тут можно кого-нибудь найти?

По спине Блу струился пот, а ногти судорожно впились в деревянную обшивку фальшборта. Впервые в жизни Блузетт Морган испытала настоящий ужас. Впервые в жизни почувствовала, что предстоящее испытание ей не по плечу и что она нуждается в защите. Но Моутон, кажется, был так же испуган, как и она. Ища утешения, Блу бросилась к Месье и прижалась к его тщедушной груди. Маленький француз обнял девушку и покровительственно похлопал по плечу.

– Взгляни-ка, дорогая Блузетт. Конечно, этот город не такой величественный, как Париж, – Месье взмахнул рукой, – но он довольно красивый, правда?

– Красивый? – изумилась Блу. Ей в жизни не приходилось нюхать такую вонь и слышать такой оглушающий грохот.

– А магазины, дорогая… Ты только посмотри, сколько магазинов! – Месье в восхищении прищелкнул языком.

– Сколько мужчин… – пробормотала Изабелла и тяжко вздохнула. Увы, теперь она превратилась в камеристку при леди Блу и больше не могла зарабатывать привычным ремеслом.

– Я смогу наконец купить себе новые очки и по крайней мере полдюжины париков, – продолжал Месье. – И книги. Множество книг. А самые последние спектакли и моды! О, моя дорогая, ты видишь перед собой настоящий цивилизованный мир!

Тут к ним присоединился Герцог. И тотчас же корабельный слуга принес кружки с ромовым пуншем.

– Как вам нравится Лондон? – спросил Томас с улыбкой.

– От него воняет, – поморщившись, ответила Блу.

Это были первые слова, которыми они успели обменяться после той самой ночи, когда Блу имела глупость явиться к Герцогу в каюту и подвергнуться очередному унижению. От постыдного воспоминания щеки девушки вспыхнули, а спина как будто окаменела. Ей ужасно захотелось стереть улыбку с соблазнительных губ Томаса.