Леди, будьте плохой - [58]

Грейс улыбнулась:

– Мне следовало догадаться, что не нужно вступать с вами в дискуссию о теологии или истории религии. – Но она часто делала это, поскольку проповеди епископа были не редкой темой для их бесед. Ей скорее нравились их споры, потому что они выводили на свет прежнего школяра, который давным-давно погрузился в изучение философии и религии.

– Даже если и так, – продолжила она, – наше общество такое же практичное, как древнееврейское. Мысли, высказанные в Книге Бытия, все еще верны, пусть и с редкими исключениями вроде королевы Елизаветы или Деборы. Главное в том, что в большинстве случаев мужчина должен принять на себя роль лидера, а женщина – его помощницы.

– И все же, – возразил он, – более ранняя история сотворения, Бытие, стихи двадцать шестой и двадцать седьмой, не говорит ни о какой покорности одного другому. «И сотворил Бог человека по образу своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их». Бог не говорит им ничего, кроме того, что нужно плодиться и размножаться и населить землю. Мне этот эпизод кажется более подходящим.

– Но епископ использовал более поздний эпизод, так что это спорный вопрос. В любом случае подразумевалось, что проповедь будет поучительной, подскажет, что такое правильная христианская жизнь.

– Научит быть рабом. – Он нахмурился. – Да, я понимаю, что такой жизнью живут большинство женщин, что так их учат жить, даже если в кофейнях и дискуссионных клубах рождаются более рациональные идеи и демократические принципы. Но мне интересно, как вы будете себя чувствовать, публикуя такие антиженские мнения под своим именем. Ведь это делает вас соучастницей порабощения вашего же собственного пола. Или это отражает то, как великий человек обращался со своей женой?

– Пожалуйста, Джон, вы знаете, что мне не нравится, когда вы пренебрежительно говорите о епископе. Он был хорошим человеком. Он провел всю свою жизнь, делая людям добро. Одно только то, что его политические и общественные взгляды были более консервативны, чем ваши либеральные мнения, не делает его плохим человеком.

– А был ли он добр к вам? – Рочдейл окинул ее своим проницательным синим взглядом, как будто мог заглянуть прямо в душу. – Он сделал вас счастливой?

– Конечно, – ответила она, пожалуй, слишком быстро, – Знакомство с ним было для меня благословением, а замужество – большой честью. Он сделал меня очень счастливой.

Его брови резко взлетели вверх.

– Как его маленькую помощницу? Можете ли вы честно сказать, что вам нравилась рабская покорность ему и его работе больше, чем самостоятельное управление Марлоу-Хаусом и фондом вдов? Готов поспорить, этот старик никогда не позволил бы вам быть самостоятельной женщиной.

Вот опять это. Знакомая литания. Он, кажется, верит, что если Грейс действительно станет «самостоятельной женщиной», то эта новая, освобожденная женщина с радостью прыгнет в его постель.

– Он хотя бы позволял вам иметь свое собственное мнение? – настаивал Рочдейл. – Хоть о чем-нибудь?

Честно говоря, нечасто. Но это личное дело и вообще никак не касается Рочдейла.

Он презрительно усмехнулся ее молчанию.

– Я так и думал, что нет. Правда в том, что он взял еще не сложившуюся, податливую юную девушку и слепил из нее идеальную епископскую жену, публичный образец своих поучений. Но еще не слишком поздно разбить эту форму и начать лепить заново. К счастью, вы все еще молоды и можете…

– В прошлом году мне исполнился тридцать один год. Не такая уже и молодая.

– Боже мой! Такая старая карга? – Он театрально поежился. – Не могу понять, что привлекает меня в такой иссушенной временем старой вешалке. Вы чрезвычайно хорошо сохранились, моя дорогая.

Она улыбнулась:

– Возможно, потому, что не вела распутную жизнь.

Он поморщился:

– Прямое попадание. Вам обязательно напоминать, что моя морщинистая старая физиономия демонстрирует каждую минуту из моих тридцати четырех лет? Тогда как вы сидите тут в своей безупречной, аристократической, нестареющей красоте.

Она тихонько усмехнулась и сказала:

– Я не безупречна, не аристократична. Вы не знали этого? В отличие от вас я происхожу из очень простой семьи.

– Правда?

– Да. Моя мать была дочерью фермера, а отец – деревенским викарием в Девоне, дед по отцу был десятником на руднике и заработал на богатой жиле достаточно денег, чтобы послать своего сына в школу. Папа читал в церкви и начал свою карьеру с самого низа, младшим викарием.

– Значит, ваша матушка была красавицей, пусть и не благородных кровей. Но вернемся к моей мысли, я только хотел сказать, что вы еще достаточно молоды, чтобы…

– Я знаю, что вы хотели сказать. Нет необходимости повторять это. Я понимаю вашу точку зрения, Джон, действительно понимаю. Вы не должны повторять это мне так громко и так часто. А теперь тише. Музыканты готовы начать.

Пока они слушали музыку или пытались слушать, слова Рочдейла звучали в ее ушах, заглушая все остальные звуки. Он был единственным человеком, который когда-либо осмелился в ее присутствии критиковать епископа. Грейс продолжит защищать мужа и его наставления. Это ее долг перед ним. Но все чаще и чаще она заставала себя за размышлениями, а вдруг епископ на самом деле манипулировал ею, наивной девочкой с податливым характером, чтобы создать из нее собственное творение. Несомненная правда, он учил ее, как должным образом вести себя на публике и дома. Даже в спальне. Неужели он уничтожил все, что было живой юной Грейс Ньюбери, чтобы создать холодную, сдержанную миссис Грейс Марлоу?