Лёд и порох - [64]

К Масленице наш герой уже бодренько ходил, опираясь на костыль, но все же ходил.

— Насколько я понимаю, пока мы с лечением закончили? — спросил он в перерыве между очередными блинами.

— Да. Посмотрим, как пойдет. — Люся хищно рассмотрела его лицо. — Возможно, осенью еще немножко щеку поправим.

Как он просиял!

— Спасибо вам, ангелы мои. И простите меня за все.

Да, сегодня же Прощеное Воскресенье. Мы по цепочке просим прощения, прощаем, целуемся. И на короткое время я расслабляюсь.

А с понедельника он собран и серьезен, как ни разу еще не был в этой половине жизни.

— Ксения, мы тогда договорились, что я проживу у Вас до окончания лечения. — заявил за завтраком.

— Да. — а рука-то дрогнула, резко звякнув вилкой о фарфор.

— Я договорился насчет квартиры.

Ну не сейчас же? Больным щенком смотрю на него.

— Вам нужно отдохнуть, в том числе и от меня. — он смущается моего состояния. — Да и насчет репутации…

— А от моей репутации разве что-то еще осталось? — это действительно интересно. Моя светская жизнь после новогоднего выхода несколько зачахла.

— Не впервой исправлять. — он отвел глаза от моего изумления. — Перед нашей помолвкой появлялись слухи о Вашей связи с Его Превосходительством. И последствиях этой связи.

— Что??? — я выронила многострадальную вилку.

— Ксения, кто мог поверить, что Вы по своей воле без особых обстоятельств выйдете за меня замуж? — как первоклашке мне все разжевывает.

— Но…

— Тогда я избавился от этих грязных инсинуаций. И сейчас справлюсь. Но для этого нам стоит жить под разными крышами.

Я и граф. И ведь Ольга тоже могла об этом слышать! Мерзко-то как… Последствия — это беременность что ли? Значит именно поэтому он так старательно избегал возможности… А я-то комплексовала. По-видимому, я покраснела сильнее возможного, потому что он подошел ко мне и неловко приобнял.

— Не переживайте. Я со всем разберусь. Формально мы все еще помолвлены, так что за Ваши поступки ответственность перед светом несу я. — уверенно произносит он.

А вот насчет этого я вообще не знала.

— А не формально?

Очередной вздох.

— Мы же договорились…

О чем?

Проводит ладонью по моей щеке, и словно кипятком ошпаривает. Та самая ночь.

31 декабря 1897

— Пора в постель, Ксения Александровна. — слышу тихий голос над ухом. И убаюкивающий стук сердца становится чаще.

В постель, так в постель. Я не очень изящно приподнимаюсь и под руку с Тюхтяевым двигаюсь наверх. Неужели? От волнения даже алкоголь немного выветривается.

— Ваша сестра посоветовала мне тренироваться. — зачем-то сообщает он мне перед лестницей.

— Это отличная идея. — я сегодня готова на все соглашаться. А покрывало на моей постели с успехом заменит любой гимнастический коврик.

Но не на это же! Он чуть отстает и подхватывает меня на руки. На полпути от третьего этажа к мансарде он уже совсем мокрый, но даже не думает притормозить. Я открываю было рот, но прикусываю язык. Большой мальчик, сам понимает, что делает. Тем более, что позвоночник у него цел, а нога срослась хорошо, пусть и не очень гладко. Да и достала я его опекой уже.

На пороге будуара меня осторожно опускают на пол.

— Доброй ночи! — церемонно целует мою лапку.

— Скорее уж утро. — почти не дрожащим голосом отзываюсь я.

Руки сцеплены, и надо бы идти — или каждому к себе, или вместе прямо, но мы медлим.

И я больше не хочу его насиловать. И отпустить не могу.

— Вы устали. — он левой рукой проводит по чуть растрепанной прическе, по лицу, словно пытаясь стереть тени под глазами.

— Нездоровый образ жизни и полное отсутствие режима сна и отдыха. — продекламировала я.

И мы все еще стоим. И ни туда и ни сюда.

— Почему Вы сейчас здесь? — полушепотом начинает он.

Глупый вопрос, так-то это мой дом, на минуточку.

— Я не могу уйти. — произносят мои губы.

— Вам нужно отдохнуть. Выспаться. — И вот что это все означает? — Я хочу попросить Вас составить мне компанию сегодня на прогулке.

— Гулять? — я так-то уже на другой досуг настроилась.

— А почему бы и нет? — он осторожно начал отгибать мои пальцы от перчатки. — Мы оба заслужили небольшой отдых.

— Прекрасная мысль.

И снова стоим. Эй, человек, я бы с тобой прямо сейчас отдохнула.

— Позвать Вашу девушку помочь с платьем?

— Не нужно. Тут совсем несложно.

Я мелкими шажками отступаю внутрь, а он, словно не замечая этого тянется за мной. Вот именно в этот момент я и прицепилась к его шее, с вампирской страстью упиваясь пульсом под зубами. Он резко выдыхает, когда я провожу кончиком языка от мочки уха до ключицы. В несколько рывков платье оказывается на диванчике, а я на кровати. Но дальше он укрывает меня одеялом и грустно улыбается.

— Давайте договоримся. Год проживем так, а там, если Вы все еще будете помнить обо мне, продолжим с этого же места.

И с чего я в таблетки-то после этого полезла? Дура, какая же дура. Нафантазировала себе невесть что, а потом дулась, что каждую ночь оставляю дверь в спальню приоткрытой, а никто не приходит.

Февраль 1898 г.

Я разболелась от этой информации и переезд Тюхтяева в доходный дом Чешихина прошел без моего участия. Теперь он живет в пятнадцати минутах пешей прогулки от меня, а не в часе, как раньше, но все равно, что на другой планете.