Лёд и Пламя - [107]

Он поймал ее за руку.

— Подожди. Ты хочешь сказать, что собираешься жить со мной в Мексике? Если я буду изгоем, то и ты будешь изгоем?

— Да, конечно, я буду жить с тобой. А теперь оседлай, пожалуйста, лошадь — и поехали.

Хьюстон не успела ничего добавить, потому что Кейн обхватил ее за талию и закружил.

— Дорогуша, это самое прекрасное, что я когда-либо слышал. Оказывается, тебе наплевать на деньги.

— Кейн! — сказала она рассерженно. — Пожалуйста, отпусти меня. Они найдут нас и тебя…

Она замолчала, потому что он закрыл ей рот поцелуем.

— Да никто за нами не гонится, разве что шериф, обезумевший от того, что ты разнесла вдребезги его тюрьму. Хьюстон, милая, как бы я хотел видеть сейчас его лицо.

Хьюстон отступила на шаг от него. Его слова звучали для нее полнейшей бессмыслицей, но в глубине ее души стало зарождаться чувство страха.

— Может, ты объяснишь, что имеешь в виду?

Кейн начертил три круга носком ботинка.

— Я просто хотел посмотреть, как ты… ну, как ты отнесешься к тому, что я больше не богач.

Она наградила его своим пригвождающим к земле взглядом.

— Я хочу знать о Джекобе Фентоне.

— Хьюстон, я не сказал тебе ни слова неправды, просто я, наверное, не все тебе рассказал. Я нашел его мертвым у лестницы, и меня забрали за убийство в тюрьму, но, оказывается, слуги видели его мертвым раньше, чем подошел я. Только мне не пришло в голову их расспросить. Хорошо, что ты догадалась.

— Тогда почему ты был в тюрьме, когда я пришла? Почему тебя сразу же не освободили?

— Ты знаешь, в общем-то, меня освободили. Хьюстон, милая, — он раскрыл объятия ей навстречу. — Я просто хотел убедиться, что тебе нужен я сам, а не мои деньги. Знаешь, когда ты ушла из тюрьмы после того, как я сказал, что лишился денег, я был уверен, что ты идешь к Вестфилду, чтобы разузнать, что можно получить до того, как меня повесят.

— Так вот что ты обо мне думаешь?! — сказала она, задыхаясь. — Ты думаешь, что я настолько ничтожное, низкое существо, что брошу любимого мужчину на растерзание суда по обвинению в убийстве и пальцем не пошевелю, чтобы помочь ему? — она направилась к лошади.

— Хьюстон, хорошая моя, любимая, я не хотел тебя обидеть. Я просто хотел убедиться. Я и понятия не имел, что тебе в голову может прийти какая-нибудь глупость вроде… Ну, то есть я хочу сказать, что понятия не имел, что ты взорвешь тюрьму и чуть не убьешь меня.

— Ты, как я погляжу, нисколько не пострадал.

— Хьюстон, не сходи с ума, ладно? Это была маленькая шутка. У тебя что, нет чувства юмора? Да все в городе…

— Да, — сказала она, глядя на него в упор. — Продолжай. Что делают все в городе?

Кейн слегка улыбнулся:

— Может, они и не заметят.

Она угрожающе двинулась на него:

— Не заметят, что благодаря мне исчезла тюремная стена в полметра толщиной? Да, возможно, они все спали во время взрыва. Да, наверное, они будут ехать мимо здания, и никто из них просто не обратит внимания на небольшие изменения в окружающем пейзаже. А шериф, конечно, ни словом не обмолвился о самом примечательном событии последнего десятилетия, о том, как одна из сестер Чандлер подложила динамит под стену тюрьмы, чтобы освободить мужа, которому даже не было предъявлено обвинение в убийстве. — Она снова повернулась к лошади, каждый мускул ее тела сжигала злость.

— Хьюстон, ты должна меня понять. Я хотел знать, меня ты любишь или мои деньги. Мне представилась возможность узнать это, и я воспользовался ею. Нельзя обвинять за это человека.

— Тебя можно. Я хочу, чтобы ты выслушал, что я скажу — единственный раз в жизни. Я говорила, что люблю тебя — тебя, а не твои деньги, а ты не слышал ничего из того, что я тебе говорила.

— Ну знаешь, — он пожал плечами, — ты говорила, что не можешь жить с человеком, которого не уважаешь, но тем не менее вернулась, и тебя даже не пришлось долго уговаривать. Думаю, тебе просто трудно было удержаться, — он криво улыбнулся.

— Из всех самоуверенных, самовлюбленных мужчин, которых я встречала за свою жизнь, ни один бы не смог перещеголять тебя. Я очень, очень жалею, что мне пришло в голову спасать тебя. Жаль, что тебя не повесили, — с этими словами она вскочила на лошадь.

— Хьюстон, дорогая, ты ведь совсем так не думаешь, — сказал Кейн, взобравшись на лошадь и поехав следом за Хьюстон. — Это была шутка. Я не хотел тебя обидеть.

Они ехали весь день, и Кейн каждую минуту или приводил новые доводы, или обдумывал разные оправдания своему поступку, как, например, такое — она должна быть благодарна ему за то, что он сделал. Он сказал, что теперь Хьюстон смогла убедиться в своих чувствах к нему. Он пытался заставить ее увидеть смешную сторону произошедшего. Он обвинил ее в том, что она привлекла мальчиков к себе в помощники, и предупредил о той опасности, которую она навлекла на них всех. Он изо всех сил старался, чтобы она хоть как-нибудь отреагировала.

Но Хьюстон словно застыла. Она думала о жителях Чандлера. После ужаса, который повлекла за собой авария на шахте, им необходимо как-то развеяться, и они, без сомнения, обратят все в шутку и здорово повеселятся. Шериф приукрасит всю эту историю насколько возможно, а «Кроникл» пустят в печать серию статей об этом событии, начиная со свадьбы и заканчивая… заканчивая человеком, которого должны были повесить.