Лед - [35]
Касси протянула к нему руку. Ей хотелось зарыться пальцами в мех и прижаться лицом к его шее. Но она остановилась. Она так отчаянно хотела ему поверить. Она тоже считала, что он ей подходит. Она думала, что он ее туваакван. Может, он был им до сих пор? Может, они просто не поняли друг друга.
— Если любишь меня, убери из меня это существо, — сказала она.
Он покачал тяжелой головой:
— Ты не знаешь, о чем просишь. Это не «существо».
Кто знал, что в ней вообще росло? Это не был человек; это был наполовину мунаксари. Из-за «странностей» Медведя, она даже не знала, что это означает. Она обхватила его руками за грудь:
— Как я могу тебе поверить? Ты ведь даже не разрешаешь мне на себя посмотреть.
Впервые за много месяцев ей стало любопытно, что же скрывает от нее тьма.
— Это ребенок, и он нужен миру. — Он повернулся к ней лицом. — Когда ты поймешь, как важен этот ребенок, ты будешь так же счастлива, как и я. Доверься мне. Все будет хорошо. Дай ему время. Ты увидишь.
Касси вглядывалась в его непроницаемые медвежьи глаза, но видела там только свое отражение, искаженное выпуклой линзой.
— Как давно я беременна?
— Ребенок должен родиться весной, после равноденствия.
Он знал уже по меньшей мере три месяца. Месяца! Наверное, он «исправил» ее в сезон спаривания полярных медведей; может, даже в первую ночь, когда они спали вместе. Ее снова затошнило, закружилась голова. Он лгал ей. Он использовал ее.
— Ты будешь матерью, — сказал он. — Мы сотворим свое собственное чудо.
Она не знала, как быть матерью.
— Я слишком молода, чтобы иметь ребенка.
— А я, видимо, слишком старый? — Он бросил взгляд вдаль, через ледяные поля. Печальным тихим голосом он добавил: — Я думал, что ты будешь так же счастлива, как и я. Наверное, я заблуждался. Я надеялся… как только оно случится по-настоящему, как только ребенок окажется в тебе, ты тоже будешь рада.
Она была счастлива. Была, пока все было, как было; или, по крайней мере, так, как все было по ее мнению.
— Ты ошибался.
— Я не хотел причинить тебе вред. Ты знаешь, что я бы никогда этого не сделал. Я не какой-то монстр, Касси. Ты ведь знаешь меня.
Ветер шумел в ледяной листве. Касси поежилась, а солнце продолжило свой путь по горизонту.
Ты ведь знаешь меня. Подтянув простыню к подбородку, Касси слушала, как он дышит. Она ощущала в груди напряженный комок боли. А знала ли она его? Ей казалось, что да. Но теперь… Он правда ею воспользовался? Или это было недопонимание? Был ли он тем человеком, каким она его считала? А был ли он вообще человеком?
Она поднялась на колени; сердце ее громко отбивало стаккато. Она сомкнула ладони вокруг фонарика. У нее было право знать, кем он был на самом деле и что находилось в ее утробе, не так ли?
Она включила свет. Ее рука, загораживающая луч, засветилась розовым. Теперь, в полутьме, Касси видела смутные очертания Медведя. Она видела, как поднимается и опускается его грудь. Собравшись с духом, она направила фонарик в потолок и убрала руку. Луч ударил в ледяной полог, и свет осколками разлетелся по всей комнате. Над кроватью закружились радуги.
И она увидела Медведя.
Кожа у него была черной, а волосы — молочно-белыми, как у полярных медведей. Фонарик затрясся в ее руке и луч затанцевал на его мышцах. Он был прекрасен: такой же вечно юный и безупречный, как статуи Микеланджело. Она смотрела на него, затаив дыхание.
Он был похож на ангела. Или на божество.
Ей хотелось коснуться его, почувствовать гладкость знакомой кожи и знать, что это богоподобное существо, — ее Медведь. Ее желание исполнилось. Но что с того? Она узнала, что он прекрасен, но это не ответило ни на один из ее вопросов.
Ей хотелось вдохнуть его, проглотить его целиком. Ей хотелось обернуться вокруг него. Ей хотелось пощупать каждый сантиметр его кожи, понять, что он настоящий. Склонившись над ним, она легко поцеловала его в губы. Медведь открыл глаза:
— Касси, нет!
Она уронила фонарик. Он больно ударил ее по бедру и скатился на пол. Медведь, кровать, комната, — все погрузилось в тень.
— Ой! Медведь, не делай так больше!
Фонарик, лежа на полу, отбрасывал на стены гигантские тени. Медведь встал, и тень его вытянулась. Касси непроизвольно вздрогнула. Он был похож на разгневанного бога:
— Я говорил, что тебе нельзя смотреть на меня. Ты должна была мне доверять!
Поднявшись на колени, она уперла руки в бока:
— Доверять тебе?
Приступ ярости у него закончился так же внезапно, как и начался. Он бессильно опустился на кровать и закрыл лицо руками:
— Ох, Касси.
Она растерянно открыла рот и снова его закрыла. Похоже, он и правда сильно расстроился. Но что же такого ужасного в том, что она на него посмотрела? Он же так прекрасен. Настоящее совершенство.
— Касси, моя Касси. — Он поднял голову. Похоже, он готов был расплакаться. Да что же случилось? Он взял ее лицо в ладони. Его взгляд… Ого, она смотрела ему в глаза. В его человеческие глаза. Рука на щеке была теплой и мягкой.
— Медведь? — неуверенно сказала она. Ей не нравилось, как он на нее смотрел. Какой-то у него потерянный вид.
