Лечебная собака - [18]

— Охотничек ты наш! — говорит она псу и, ласково поглаживая его, приглашает улечься на диван.

Дважды просить себя он не заставляет.

— Такая умная собака и дураку досталась! — сокрушенно качает супруга головой.

Ну и напрасно она так думает. Даже дураку ясно: в лесу хорошо, а на диване лучше. Меня так и приглашать не надо, я и без уговоров могу культурно полежать.

Но не тут-то было. Повздыхав немного над нашим питомцем, она начинает присматриваться ко мне. Под ее, казалось бы невинными взглядами, я чувствую себе как под рентгеном — неуютно чувствую. Есть что-то у нее на уме. Глаза смежил. Затаил дыхание… Жду. И не напрасно жду. Окончательно убедившись в моей никчемности, она после затяжной и изнурительной паузы вяло роняет:

— Тебе надо постажироваться.

Я вздрагиваю. Гневно распахнув глаза, решительно возражаю:

— Никуда я не поеду!

— Ты думаешь, я тебя за границу пошлю? Мне еще не чуждо сострадание и милосердие. Там без меня ты пропадешь. Тебе надо научиться охотиться в наших родных лесах. Я не верю, что ты ни на что не годишься. Я не хочу в это верить и найду тебе наставника. Есть у меня один на примете. Благородный человек. Не пьет, не курит, и ружье, судя по его рассказам, уже не один раз оправдал.

* * *

— Естественный отбор вкупе с неестественным, навязанным людьми, создал удивительную породу собак, — объясняю я жене, запихивая в рюкзак болотные сапоги. — По своему умственному развитие они превосходят волка, но исключительно преданы человеку и без людей не мыслят своего существования. Хотя независимость лайки — одна из главных ее особенностей и основная черта характера.

— Кто о чем, а шелудивый о бане, — сердится она.

Мой покладистый характер не дает ей покоя. Но я не обращаю внимания на этот грубый выпад, я пытаюсь умиротворить ее своей собачьей ерундицией.

— У лайки есть что-то от кошки, которая любит гулять сама по себе. И охотится лайка своеобразно. Пока она не выйдет на зверя, охотник практически не видит и не слышит ее, разве что изредка мелькнет между деревьями.

— Так ты, что, на охоту собрался?

Я ждал этот вопрос. Бодро отвечаю:

— Сама говорила, что стажировка мне необходима. Забыла, что ли, что состыковать меня хотела… А тут случай подвернулся. Один мой знакомый, узнав, что я купил ружье, уговорил меня поехать с ним на охоту. А у него — лайка. Охотничий инстинкт и умение лайки охотиться не идут ни в какое сравнение с возможностями других ее сородичей по профессии.

— Ты кончай заливать! Я его знаю?

— Сомневаюсь. Он очень скромный человек. Не дебошир и не пьяница, и нашим дворовым сплетницам к нему не подкопаться.

— С трудом верится в его приличное воспитание, но раз он у нас не на слуху, то, пожалуй, можно на него и положиться…

В машине нас было трое, считая и собаку.

Великолепный пес сидел рядом с хозяином и с деловым видом посматривал на великолепные зимние пейзажи, мимо которых мы ехали.

— Лайка у вас — чистокровка, или как? — поинтересовался я.

Мой попутчик глубокомысленно поиграл толстыми губами и окинул меня насмешливым взглядом:

— Все лайки — чистокровки. Решайте сами: этих собак сама природа создала, они насчитывают не одно тысячелетие и к научной кинологии в силу своего возраста никакого отношения не имеют.

Древняя Греция — родина науки о собаках — как государственное образование возникла гораздо позже.

— Кинология в точном переводе означает слово о собаке, — в тон ему сказал я. — В Древней Греции она не имела никакого отношения к науке. Это, если так можно выразиться, был своеобразный литературный жанр, и, пожалуй, такое определение — ближе всего к истине. Греки восхваляли собаку в стихах и прозе и некоторым псам воздавали почести более высокие, чем их собственным хозяевам.

— А вот это — не справедливо. Каков хозяин — такова и собака. Они — в одной связке, и славу, и бесславие делить между ними надо поровну.

Он как будто бы немного поскучнел, но я в тот момент этому не придал значения, а только весело заметил:

— С претензиями обращайтесь к древним грекам.

Он охотно согласился и явно был удовлетворен тем, что его попутчик оказался таким толковым. А я любовно почесал пса за ушами, и у меня невольно вырвалось:

— Хорош сукин сын!

— Хорош-то хорош, — проворчал хозяин, — да убежит он от меня в лесу.

— Так зачем же вы взяли его, если уверены, что он потеряется? — удивился я.

— Вы не так поняли меня. Лайка не может потеряться в лесу.

В городе — это другое дело, чуть не доглядел — и нет собаки. А на охоте он убежит к вам. Видите ли, по его мнению, я плохо стреляю…

А этот сукин сын с гонором, зря лапы набивать не станет. Хотя… чего уж тут греха таить, может быть, когда-то раз-другой и промазал…

О подобных собаках я уже слышал, а вот встретиться со столь критически настроенным кобелем пришлось впервые.

— Не расстраивайтесь, — рассмеялся я. — У меня тоже кривое ружье.

Мы не «взяли» зайца, хотя, будь попроворнее, могли бы убить косого. Но пока мы брали ружья на изготовку, след его простыл. Мы не «взяли» тетерева, хотя могли запросто расстрелять птицу в воздухе даже из наших «кривых* ружей, если бы наш пес не «повис» у пернатого хитреца на хвосте.