Лебяжий - [4]
– Расположитесь вот здесь, – фиолетовый крепкий ноготь еще раз отчеркнул на карте крестик, слегка надорвал карту, вонзился в марлю под ней.
– Ну понятно, – пожал плечами Мухин, а вся его поза, насмешливо-непроницаемые глаза, устало обвисшее морщинистое лицо выражали протест.
– Согласен, значит? Иного я от тебя и не ждал, – Саульский не поверил ему, но обрадовался, что Мухин не возражает, и, спеша уйти от нелегкого разговора, ударился в воспоминания, попутно рассказав пару анекдотов. Игра была очевидной, рассчитанной на простака. «Умный, занятой человек, а фиглярствует. Времени, что ли, у него много?» – пробилась сердитая мыслишка, но Мухин не дал ей вырасти. Слушал начальника, с трудом подавляя зевоту.
– Ты где? – гневно прервал себя Саульский. – У меня в кабинете или за облаками паришь?
– Я-то? – невинно встрепенулся Мухин.– Тут я. И все о Курьинском прогибе думаю. Обошли его геофизики, а там... о! Прогиб-то этот – горловина между двумя впадинами. Эх, с него бы начать!
– Ну, довольно! – загремел Саульский. – С прогибом решено.
– Лебяжий как раз в центре прогиба, – невозмутимо продолжал Мухин, будто и не замечая, что рука начальника главка зажата в зацепистой его лапище. Сам Мухин худ, сутул, а руки дай бог всякому.
– Пусти! Пальцы задеревенели! – добродушно рассмеялся Саульский, ценивший искусную игру. – Так о чем ты?
– Да все о прогибе. Геофизики его обошли, и мы, если начнем от океана, лет через пять, а то и позже побеспокоим...
– Ну, пять лет в геологии – срок не велик!
– Что вы, что вы! – изумленно замахал руками Мухин и присел, и растерянно заморгал. – Громадный срок! Необъятный! Страна потеряет десятки миллионов тонн нефти... миллиарды кубов газа... если, конечно, докажем жизнеспособность прогиба... От него рукой подать до газопровода Уржум – Волохино... А если с Севера начнем... от океана...
– С севера, только с севера! Пора браться за акваторию!
– Мы же не готовы, Сергей Антонович! – Мухин забылся и принажал на голос. Голос у него был внушительный, низкий. Видимо, от этого Саульский поежился. – Это не Каспий. Придется разрабатывать новую технологию бурения. Годы потребуются. Да пока перебазируемся – полгода убьем. Еще год уйдет на обустройство... Э, скоро сказка сказывается! А тут все рядом, рядышком! В случае чего – к нитке подключимся... И жилье на острове готовенькое... бараки.
– Прогиб – ваши с Енохиным домыслы. Их нужно еще подтвердить. А это станет главку в копеечку, – насмешливо заиграв седой клочкастой бровью, отмахнулся Саульский. – И подступов к нему нет... Только река. Она годится для навигации полтора-два месяца... Это во-первых. Во-вторых, север – он лишь по расположению север. А удобств там больше. Почти на самом берегу каменная плоская плита – идеальный аэродром. И морем вези любые грузы... И, в-третьих, извини, у меня коллегия, – фиолетовый ноготь вновь прошелся по карте. Аудиенция кончилась. Саульский дружески выпроводил Мухина за порог и, зная, что в приемной ждут Горкин и Мурунов, в расчете на них зарокотал: – Все понимаю, голубчик! И что заново начинать придется, и что в Белогорье путь неблизкий... Возникнет еще немало трудностей. Но позади опыт пятидесятых! Чему-то мы научились за это время! Ты же сам прежде ратовал за перспективность подводных площадей... Вот и пощупай их основательно, – Саульский покивал Горкину и Мурунову, словно только что их заметил. – Пощупай!
– Акватория – не курица. Одна передислокация займет... – попробовал огрызнуться Мурунов. Но Саульский не снизошел до пререканий со столь малой величиной.
– Пригласите членов коллегии, – бросил он секретарше и скрылся в огромном, как ангар, кабинете.
В общих чертах Мухин передал своим главным весь разговор. И теперь они вновь перебирали его в уме, взвешивая все «за» и «против». Убрав прежнего геолога, Саульский назначил на его место Горкина, человека свежего, еще не зараженного опасным влиянием Мухина. В случае авантюры Горкин наверняка подаст сигнал. Впрочем, такую возможность Саульский практически исключал: «Он, конечно, хитрец, этот Мухин. Но голова-то одна на плечах...»
Вникнув в суть разногласий, Горкин до поры мнение свое не высказывал. Он и сейчас, вымеряя барак из угла в угол, помалкивал, думал, а расхлябанный пол под его сильными шагами жалобно поскрипывал.
– Какая энергия зря пропадает! – насмешливо хмыкнул Мурунов, доставая сигарету. – Такими шатунами глину месить...
– Сердце мое, предоставляю это тебе, – приложил руку к груди Горкин и, посерьезнев, обернулся к Мухину: – Передислокацию когда начнем?
– Надо бы, – словно теста в рот набрал, неясно промямлил Мухин. – Надо бы начинать.
– Так чего же мы медлим?
– К распутице как раз до Белогорья доберемся, – расслабленно отмахнулся Мухин и сонно опустил тяжелые веки.
– До Белогорья? А сюда зачем прилетели? Для воспоминаний?
– Что, разве некрасиво? Вон какой пейзаж! – Мухин мелко, суетливо просеменил по бараку, высунул наружу голову и восторженно зашептал: – Всю тундру облети – лучше не найдешь.
Мурунов беспокойно соскочил с подоконника, смял в пальцах окурок. Но, взглянув в лицо Мухину, усмехнулся, снова достал портсигар.
В новом романе тюменский писатель Зот Тоболкин знакомит нас с Сибирью начала XVIII столетия, когда была она не столько кладовой несметных природных богатств, сколько местом ссылок для опальных граждан России. Главные герои романа — люди отважные в помыслах своих и стойкие к превратностям судьбы в поисках свободы и счастья.
В публикуемых в первом томе Зота Корниловича Тоболкина романах повествуется о людях и событиях середины XVII – начала XVIII веков. Сибирский казак-землепроходец В.В. Атласов – главный герой романа «Отласы». Он совершил первые походы русских на Камчатку и Курильские острова, дал их описание. Семён Ульянович Ремезов – строитель Тобольского кремля – главное действующее лицо романа «Зодчий». Язык романа соответствует описываемой эпохе, густ и простонароден.
В сборник драматических произведений советского писателя Зота Тоболкина вошли семь его пьес: трагедия «Баня по-черному», поставленная многими театрами, драмы: «Журавли», «Верую!», «Жил-был Кузьма», «Подсолнух», драматическая поэма «Песня Сольвейг» и новая его пьеса «Про Татьяну». Так же, как в своих романах и повестях, писатель обращается в пьесах к сложнейшим нравственным проблемам современности. Основные его герои — это поборники добра и справедливости. Пьесы утверждают высокую нравственность советских людей, их ответственность перед социалистическим обществом.
За долгие годы жизни в литературе Зотом Корниловичем Тоболкиным, известным сибирским, а точнее, русским писателем созданы и изданы многие произведения в жанрах прозы, драматургии, публицистики. Особенно дорог сердцу автора роман «Припади к земле», начатый им в студенческие годы, оконченный много позже. В романе заложены начала будущих его вещей: любовь к родной земле, к родному народу. Он глубинный патриот, не объявляющий громогласно об этом на каждом перекрёстке, не девальвирующий святое понятие. В Московском издательстве «Искусство» издан его сборник «Пьесы, со спектаклем по пьесе Зота Тоболкина «Песня Сольвейг» театр «Кармен» гастролировал в Японии.
Ашот Аршакян способен почти неуловимым движением сюжета нарушить привычные размерности окружающего: ты еще долго полагаешь, будто движешься в русле текста, занятого проблемами реального мира, как вдруг выясняется, что тебя давным-давно поместили в какое-то загадочное «Зазеркалье» и все, что ты видишь вокруг, это лишь отблески разлетевшейся на мелкие осколки Вселенной.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Ночной маршрут».Книга, которую немецкая критика восхищенно назвала «развлекательной прозой для эстетов и интеллектуалов».Сборник изящных, озорных рассказов-«ужастиков», в которых классическая схема «ночных кошмаров, обращающихся в явь» сплошь и рядом доводится до логического абсурда, выворачивается наизнанку и приправляется изрядной долей чисто польской иронии…
Молодой резервист-аспирант Гранж направляется к месту службы в «крепость», укрепленный блокгауз, назначение которого — задержать, если потребуется, прорвавшиеся на запад танки противника. Гарнизон «крепости» немногочислен: двое солдат и капрал, вчерашние крестьяне. Форт расположен на холме в лесу, вдалеке от населенных пунктов; где-то внизу — одинокие фермы, деревня, еще дальше — небольшой городок у железной дороги. Непосредственный начальник Гранжа капитан Варен, со своей канцелярией находится в нескольких километрах от блокгауза.Зима сменяет осень, ранняя весна — не очень холодную зиму.
Жюльен Грак (р. 1910) — современный французский писатель, широко известный у себя на родине. Критика времен застоя закрыла ему путь к советскому читателю. Сейчас этот путь открыт. В сборник вошли два лучших его романа — «Побережье Сирта» (1951, Гонкуровская премия) и «Балкон в лесу» (1958).Феномен Грака возник на стыке двух литературных течений 50-х годов: экспериментальной прозы, во многом наследующей традиции сюрреализма, и бальзаковской традиции. В его романах — новизна эксперимента и идущий от классики добротный психологический анализ.
Вниманию читателей предлагается сборник произведений известного русского писателя Юрия Нагибина.