Лебедь Белая - [40]
Оставались отроки. Они не струсили, увидев старшего товарища упавшего ниц и как будто уснувшего – честь им за смелость. Они двинулись ко мне с двух сторон разом, и сделали всё так, как учили их наставники в дружине. Один ударил, целясь в живот, второй попытался взять меня захватом за шею. Молодцы. Только и я не вчера родился. Видели бы они, как бились мы в урочном бою с Малютой. Вот уж кто большой любитель кулачной потехи, даром что шестой десяток разменял. Ему что трое, что четверо, что десять – исход одинаков. Он и меня валял частенько, покуда не выучил я его ухватки. Так вот если б видели сии отроки сшибки наши, то подхватили бы Белорыбицу под мышки да поволокли прочь со двора. Но они не видели, а я просвещать их не стал. Того, что в живот меня целил, я срубил ладонью по шее – коротко и резко. Он хрюкнул и осел. Под второго нагнулся, вышел ему за спину да подтолкнул лбом к столбу навеса. Столб треснул, навес осыпался, Сухач едва успел дёрнуть Радиловну в сторону, чтоб кровля ей на голову не пала.
И всё, закончился бой. Славно. Я подошёл к Белорыбице – он дышал глубоко и спокойно – снял с него боевой пояс, повесил на плечо. Отныне он мой, и если Белорыбица захочет его вернуть, то пусть выкуп готовит, а по-иному я пояс ему не отдам.
Сухач смотрел на меня со страхом. Он, конечно, догадывался, что в жизни своей я в разных передрягах бывал и на кое-что способен, но одно дело догадываться и совсем другое видеть это воочию. Впечатления разные.
– Хорош ты драться, – проговорил он с хрипотцой и вытер со лба испарину.
Капуста в тон ему качнул головой:
– И в самом деле хорош.
Он так и не сошёл с крыльца, стоял, положив локти на перила, и поглядывал с усмешкой на неподвижные тела незваных гостей.
– Ты прости, – сказал я, – что навес твой поломал. Дашь топора, так починю.
Капуста отмахнулся.
– Навес что – холопы починят. Сам-то как?
– Да что мне будет.
– Тогда в баньку ступай, стынет.
И вернулся в избу.
Банька у Капусты оказалась лучше Ершовой: и пошире она, и посветлее, и веники на выбор – хочешь тебе берёзовый, хочешь дубовый. Сухач со мной не пошёл, сослался на немочь. Я настаивать не стал, хлипок этот Сухач, сразу видно, пару моего не выдержит. Я наплескал на каменку, взобрался на кутник, лёг. Сунул веник под голову, расслабился. Парок приятно щипал кожу, глаза сами собою закрылись. В голове никаких мыслей – полное спокойствие. Малюта в таких случаях говорил – штиль. Где он такое чудное словечко выискал, только боги ведают, а в нашей речи его нет. Ну и Дажьбог с ним. Малюта в своё время вдоволь походил по Срединному морю, много басен о том рассказывал, где-то там и слов разных неслыханных нахватался. Любил я его слушать. Иной раз начнёт говорить что-то о загадочной стороне Африкании, или о таинственных людишках ростом с собаку. Или о рыбе-меч, что насквозь пробивает днища кораблей, когда те близко к её подводному гнезду подходят. Жуть просто как страшно, и жуть как интересно. Я бы ныне ещё тех басен послушал, да не судьба больше нам с Малютой беседовать, разве что встретимся в Нави – а иного пристанища после смерти для таких как мы боги не предусмотрели.
Я поднял ушат над головой, окатился – холодная водица всколыхнула тело, заставила крякнуть – вышел в предбанник, взял льняной рушник, обтёрся. От рушника пахло можжевельником. Хороший запах, с детства люблю его, видимо, Радиловна постаралась, помнит мои привычки.
Возле баньки меня поджидал Сухач. Тоже что ли помыться надумал? Вряд ли. Он сидел на корточках, вздыхал, и когда я появился на пороге, встал. Глаза как обычно прыгали, искали вокруг чего-то. Я спросил:
– Ну?
Он покривился.
– Тебя тут человек один дожидается. На улице.
Хотел добавить к сказанному ещё что-то, но я кивнул: ладно – и пошёл к воротам. Белорыбицы с отроками уже и след простыл. Было бы интересно послушать, что они Милонегу про меня наплетут. Не иначе наврут, что били их семеро, да ещё семеро за руки держали. Как есть всей дружиной сюда прибегут пояс боевой из лап охальника-лиходея выручать. Ну да если такое и случится, то не раньше завтрашнего дня, а пока…
У дворовых ворот вполоборота ко мне стоял волхв – высокий, крепкий, в накинутой на плечи серебряной волчьей шкуре. В руках тяжёлый дубовый посох. Видел я этого волхва где-то, где – не помню, на память словно тенёта накинули. Волхв повернул голову, посмотрел на меня – и тенёта разом упали. Вспомнил я: отче Боян! Он вместе с ромеем Фурием к нам на лодью приходил, чтоб за девкой неразумной меня отправить.
11
Вот так просто: у Макоши для тебя иная нить свита. И ушёл.
Я стояла раскрыв рот, разведя руками, на шее Красота поблёскивает, и не было у меня ни сил, ни слов, ни мыслей – всё в пустоту кануло. Люд голуньский проходил мимо равнодушно, стражи у ворот по сторонам глазели – всем на меня было до звёздочек. Только Добрыня – милый мой Добрыня – сел рядом, высунул язык, задышал часто. Уход деды Бояна на него никак не подействовал, я-то по-прежнему рядом была. А вот мне самой стало страшно. Я настолько привыкла, что деда Боян обо мне заботится, и ни о ком ином не помышляла. Я знала, что меня обязательно накормят, лапти новые сплетут и ни один злопыхатель в мою сторону даже не кашлянет. А тут…
Вестерн. Не знаю, удалось ли мне внести что-то новое в этот жанр, думаю, что вряд ли. Но уж как получилось.
Современная историческая проза. Роман о людях, пытающихся жить и любить на фоне того хаоса, который называется революцией. От автора: Это не экшен с морем крови, это сермяжные будни начала гражданской войны. Здесь нет «хороших» белых и «плохих» красных, здесь все хорошие и все плохие. На войне — а тем более на гражданской войне — ангелов не бывает, и кровь льют одинаково с обеих сторон, и одинаково казнят, не считаясь ни с какими правилами.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
Душица Миланович Марика родилась в Сокобанье (город-курорт в Восточной Сербии). Неоднократный лауреат литературных премий. Член Союза писателей Сербии. Живет и работает в Белграде. Ее роман посвящен тайнам Древней Руси, наполнен былинными мотивами, ожившими картинами исконно славянского эпоса.
Книга Рипеллино – это не путеводитель, но эссе-поэма, посвященная великому и прекрасному городу. Вместе с автором мы блуждаем по мрачным лабиринтам Праги и по страницам книг чешскоязычных и немецкоязычных писателей и поэтов, заглядывая в дома пражского гетто и Златой улички, в кабачки и пивные, в любимые злачные места Ярослава Гашека. Мы встречаем на ее улицах персонажей произведений Аполлинера и Витезслава Незвала, саламандр Карела Чапека, придворных алхимиков и астрологов времен Рудольфа II, святых Карлова моста.