ЛЧК - [24]

Крылов отвел меня в сторону. Коля моментально исчез. Историк от волнения вспотел, очки затуманились:

— Вы же культурный человек… нужны условия для работы… согласитесь — жить стало лучше, веселей, жэковцы делают, что могут, особенно этот Анемподист. А от нас что? — да ничего, вот субботники, пляж этот — и все. Суп бесплатный, кальмары — по потребности… О таком люди мечтали. А коты… я понимаю, вы привязаны, но ведь это только животные, пусть довольно славные, но, дорогой, люди ведь дороже. И ничего они не придумали, кошкисты, — с котами боролись всегда, когда-то просто стреляли на улицах, потом стали ловить рано утром, чтобы не видели дети, а теперь вовсе смягчение нравов — одна облава в конце года — и строчи отчеты. Ведь коты действительно инфекция… и вонь какая! Ясно, что как-то гуманно их следует регулировать. И в конце концов, пусть лучше борются с котами…

Он зудел и зудел, и мне стало тоскливо. Вот и зверей впутали в наши делишки, а им от этого только беда. Возьмите Феликса — прекрасно жил бы кот, если б не шатался по лестницам, подвергая себя опасности, ушел бы в поля, ловил мышей, вырыл бы себе нору, как дикий зверь… Я представил, как было бы чудесно… А историк все о своем — «жизнь коротка, надо сделать что-то разумное, вечное… написать книгу…» А я задом, задом, «извините спешу» — и вниз, к Антону.

***

У дворника все ключи, взвизгнул заржавленный замок, и мы вошли в подвал третьего всегда запертого подъезда. «Вот это уже настоящий подвал…» Пол — изрытая земля, над головой бесчисленные трубы, темно, грязно и сыро. Зажгли факел и двинулись в темноту, метров сто шли в три погибели согнувшись, потом ползли по узкому проходу на животе… скоро я потерял направление и не представлял уже, куда мы движемся… Наконец проход расширился и стал выше — выбрались к трубе, не из тех, каких было не счесть в подвале, а к настоящей, одной из тридцати, которые когда-то пили воду из озера. Я поднял руку и с трудом достал до верха трубы, приложил к ней ухо — тишина, воды давно не было.

— Пойдем, покажу что-то, — потянул меня за руку Антон. Свернули влево и пошли вдоль трубы. Помещение стремительно расширялось, потолок взмыл в высоту. Вижу — стоим на площадке, труба делает крутой поворот и уходит в бездну. Я не подошел к краю — боюсь высоты, но почувствовал, что под нами пропасть…

— Овраг растет, сверху подбирается к этой пропасти, — говорит Антон, когда соединятся, непонятно, что будет… весь город повиснет на такой вот площадке, только большой…

Мы вернулись в подвал, облазили все углы. Антон нашел несколько высохших кусочков мяса, долго нюхал их, потом сказал, что они все еще действуют, и аккуратно завернул в носовой платок. Это жэковцы разбрасывают в подвалах приманки — отравленные кусочки мяса и рыбы, а для привлекательности смачивают их раствором валерианы. Наконец мы выбрались из стоячего липкого холода на теплый открытый воздух. По дороге расширили трещину в стене из подвала на улицу. Антон все время делал ходы для котов, чтобы им легче было уходить от преследования, и даже из своей квартиры пытался проложить прямые пути в подвал, но Лариса воспротивилась. Жэковцы давно грозили капитальным ремонтом ударить по пособничеству вредоносному элементу, но денег все не было… Антонова идея с ходами казалась мне сомнительной, но он был уверен. Мы придвинули к трещине ящик с песком, так, что у стены осталось узкое пространство, только-только протиснуться коту. Антон пошел в дом и вернулся с Крисом. «Выпросил у Марии, этот самый ловкий». Он стал заталкивать кота в трещину. Крис отбивался лапами и рычал. Все-таки Антон впихнул его туда, и кот исчез. Антон облегченно вздохнул и вытер пот со лба. «Пусть обследует, а потом и других притащу…»

***

Вернулись мы к обеду. Лариса кормила деликатесом — сушеной морской капустой. Антон ел безропотно — привык, а я отказался, сославшись на гастрит. Но зато потом был грибной суп из каких-то зонтичных грибов, очень полезных и даже вкусных…

В следующий раз мы поймали Люську и впихнули ее в щель. Она исчезла надолго. Тут нам попался на глаза невозмутимый Серж, и мы решили втолкнуть его тоже. Люськи не дождешься, а подвал большой — ничего… Серж полез спокойно, даже с интересом, и тоже пропал. Мы сели у стены на теплый шершавый камень.

— Ни о чем не нужно говорить, ничему не следует учить, и печальна так и хороша темная звериная душа… — прочитал Антон.

Я тоже знал этого поэта и прочел:

— Я от жизни смертельно устал, ничего от нее не приемлю, но люблю мою бедную землю оттого, что другой не видал…

Из подвала вырвался испуганный Серж и помчался прочь, не оглядываясь. За ним выскочила взбешенная Люська, с воем и визгом. Не может без скандала… Но дело сделано — коты освоили новый ход. Мы встали — и тут в щели показалась знакомая голова. Кот смотрел на яркий свет, зрачок одного глаза — узкая щель, а второго — широкий, невидящий. Посмотрел на нас, зевнул долго, протяжно…

— Вот и главный, — сказал Антон, — этот все здесь знает… Феликс зевнул еще раз и скрылся — до вечера.

О грибах

Свободного времени совсем не стало — то субботники, то воскресники, то огороды, то подвалы — и, конечно, гулянья при лунном свете. А тут еще грибы! Я люблю грибы, которые сами попадаются, они гораздо лучше тех, которые приходится искать. Лучшие грибы это сыроежки. Во-первых, я легко их узнаю, во-вторых, они при этом ухитряются быть разными, с красивыми шляпками, тонкая кожица на которых окрашена в желтый, красновато-розовый, фиолетово-синий… им доступны все цвета и оттенки, а главное — их легко готовить и можно есть даже сырыми, посыпав солью, или приготовить грибную массу, с луком и маслом… но, пожалуй, это не всем интересно… А вот Бляс и Аугуст относились к грибам серьезно, их интересовали грибы крепкие, тугие — для сушки, для соления, они уходили на рассвете, сосредоточенные, важные, в высоких сапогах и с большими корзинами, шли далеко и возвращались к вечеру. Коля грибами не интересовался, он «ударял по р-рыбе», а остальные до леса не добирались. Нет, Лариса еще собирала, у нее были свои секретные места, и она уходила тайком, одна, а уж приносила — грибы так грибы!., все ахали и ужасались — «чистый яд!» — а они, оказывается, были самыми полезными. Она всех угощала. Антон-то ел, куда ему деваться, а остальные шарахались, и только вежливый Аугуст говорил: «Оставьте немножко, я потом зайду…» — и, убедившись, что Лариса и Антон живы, пробовал, качал головой — и хвалил… Мы с Крыловым сошлись во вкусах — ходили в лесок, метров за триста, к реке — и там набирали полные корзины наших любимых сыроежек. А разговоры вели странные — каждый думал о своем и при этом иногда высказывался вслух, не доводя мысль до полной ясности… все о разном. Однажды он заговорил об истории: