Лазурный мир - [27]

Наконец Мерил нашла то, что искала — сохранившиеся под опрокинутым буфетом тома Мемуаров — шестьдесят одну книгу в гибких переплетах из кожи серорыбицы. Хаст сложил книги на скамье и прикрыл их большим куском оболочки на случай внезапного ливня. Мерил снова направилась было к развалинам хижины, но Скляр Хаст взял ее за руку и подвел к скамье. Она уселась без возражений; Хаст сел рядом с ней: «Мне не терпелось с тобой поговорить».

«Это меня не удивляет».

Ее сдержанность приводила Хаста в замешательство: чем было вызвано такое спокойствие? Любовью? Ненавистью? Безразличием? Фригидностью?

Девушка не преминула объяснить свое поведение: «Ты всегда вызывал у меня противоречивые чувства. Меня восхищает твоя энергия. Твоя решительность — даже, можно сказать, безжалостность — вызывает тревогу. Твои побуждения очевидны и делают тебе честь. Но твое безрассудство, твоя непредусмотрительность — не делают».

Скляр Хаст не мог не возразить: «При чем тут безрассудство? Как правило, я вполне предусмотрителен. Но в чрезвычайной ситуации приходится действовать, а не размышлять. Нерешительность приводит к провалу».

Мерил указала кивком на развалины коттеджа: «А как ты это называешь?»

«Это не провал. Это ущерб, несчастье, трагедия — но как этого можно было избежать? Допуская, конечно, что мы намерены освободиться от Царя-Крагена».

Мерил Рохан пожала плечами: «Не могу ответить на твой вопрос. Но решения, которые ты принимал один, должны были быть приняты всеми вместе».

«Нет! — упорствовал Хаст. — Чего мы добьемся и как быстро сможем реагировать, если нам придется совещаться каждый раз, когда нужно действовать? Подумай о возмущенных воплях Мирекса и Войдервега, о препятствиях, которые чинили они и, если уж на то пошло, твой отец! Ничего нельзя будет сделать, мы завязнем в спорах!»

Мерил Рохан беспокойно потирала и разминала руки. Наконец она сказала: «Хорошо. Это понятно. Кроме того, это согласуется с мемуаром Лестера Макмануса. Не помню цитату дословно, но он заметил, что все мы — люди, а так как большинство людей предпочитает стремиться к добру, мы постоянно ищем идеалы. Мы не хотим, чтобы наши поступки оставляли грязный след, и внутренне противимся действиям, в чем-то безнравственным».

«К сожалению, — произнес Хаст, — очень немногие поступки можно назвать идеально нравственными. Если речь не идет о пассивной бездеятельности — у меня нет определенного мнения по этому поводу. Но чем решительнее, чем энергичнее мы действуем, тем больше вероятность того, что эти действия нельзя будет назвать идеально нравственными».

Мерил усмехнулась: «Твои рассуждения напоминают мне о «принципе неопределенности», упомянутом в мемуаре ученого, Джеймса Брюне. Для меня, однако, этот принцип непостижим... Вполне может быть, что ты прав — с твоей точки зрения. Но ни в коем случае не с точки зрения Войдервега».

«Или Царя-Крагена».

Мерил кивнула, бледно улыбнувшись — и, глядя на нее, Хаст удивился тому, что ему вообще пришло в голову испытывать других девушек, потому что на всем плоту его на самом деле привлекала только одна. Он ненавязчиво изучал ее внешность, пытаясь понять, в чем именно заключалась такая привлекательность. Ее никак нельзя было назвать пышнотелой, хотя ее фигура, несомненно, отличалась женственностью. У Мерил было не такое красивое лицо, как у некоторых других девушек, но едва заметные неправильности и неожиданные тонкости, а также мимолетные выражения, то появлявшиеся, то исчезавшие на ее подвижном лице, завораживали сами по себе.

Теперь лицо Мерил стало задумчивым; она сидела, глядя на восточный морской горизонт, куда удалялись один за другим плавучие острова — вереницей, изгибавшейся к северу настолько, что можно было видеть все плоты: Тразнек, Бикл, Самбер, Эдельвайн, Зеленый Фонарь, Флёрной, Омерж, Квинкункс и Фей — последние сливались с дымкой горизонта, а дальнейшие выглядели уже не более чем сиренево-серыми пятнышками на поверхности темно-синего океана. Над вереницей плотов вздымалась огромная наковальня белого кучевого облака.

Скляр Хаст угадал кое-какие мысли девушки и глубоко вздохнул: «Да... это прекрасный мир. Если бы только в нем не было Царя-Крагена».

Она порывисто придвинулась к нему, взяла за руку: «На востоке и на западе есть другие плоты. Почему бы нам не отправиться туда и не оставить Царя-Крагена позади?»

Хаст угрюмо покачал головой: «Царь-Краген нас не пустит».

«Мы могли бы подождать, пока он не окажется далеко на западе, у Альмака или Сционы, и уплыть на восток. Он никогда об этом не узнает».

«Мы могли бы так сделать — и Царь-Краген остался бы владыкой наших плотов. Думаешь, Первоплаватели уступили бы ему таким образом?»

Мерил задумалась: «Не знаю... В конце концов, они бежали от тиранов — и не вернулись, чтобы отомстить им».

«У них не было выбора! Космический Корабль затонул».

Мерил покачала головой: «Они не хотели никому мстить. Сбежали и считали, что им повезло... Честно говоря, в Мемуарах столько мест, приводящих в замешательство! Там множество непонятных намеков и ссылок — особенно по поводу тиранов».

Скляр Хаст подобрал со скамьи составленный Мерил алфавитный указатель содержания Мемуаров, открыл его, пролистал несколько страниц. Рукописный текст с трудом поддавался прочтению — его глаза привыкли распознавать символы на решетках сигнальных башен — но он отыскал раздел под заголовком «Краген».