Лазурный мир - [26]

Баркван Блаздель, все еще остававшийся на трибуне, воскликнул: «Горе нам, горе! Скляр Хаст! Видишь, какой раздор разгорелся из-за тебя?»

Хаст, запыхавшийся от драки и удрученный скорбью, взглянул на заступника Смотрины. Струйки крови текли по его лицу из раны на лбу, нанесенной ножом; одежда его была разорвана на груди. Игнорируя Блазделя, он занял трибуну и обратился к обеим группам противников: «В одном я согласен с Блазделем — для всех нас настал горестный день! Но не заблуждайтесь! Люди должны править морскими тварями — или им придется стать рабами моря! Теперь я вернусь на Транк — там предстоит восстановить все, что разрушил краген. Как сказал заступник Блаздель, дороги назад нет. Так тому и быть. Пусть каждый, кто хочет стать свободным человеком, последует за мной на Транк, там мы посоветуемся о том, что нужно сделать дальше».

Блаздель издал хриплый, исключительно неприятный звук — язвительный возглас, гортанный, сдавленный от ненависти. Непринужденность и достоинство покинули его, он напряженно наклонился над оградкой трибуны: «Так ступай же на опустошенный Транк! И вы, неверные, нечестивые отступники — плывите вместе с Хастом, туда вам и дорога! Пусть Транк станет вашим домом, и пусть имя вашего плота станет символом преступлений, злобной вони, отвратительных болезней! Только не взывайте о помощи к Царю-Крагену, когда вас будут разорять морские разбойники, обнаглевшие в отсутствие непобедимого Царя, когда они сожрут ваши губки, разорвут ваши сети, утопят ваши кораклы!»

«Бродячие крагены, сколько бы их ни было, не так прожорливы и пагубны, как один Царь-Краген, — отозвался Хаст. — Не прислушивайтесь, однако, к угрозам и проклятиям заступника. Плот Транк разрушен и сможет прокормить лишь немногих, пока не будут сплетены новые сети, пока не будут построены и засеяны новые шпалеры. Поэтому в данный момент многолюдная миграция, о которой говорит Блаздель, практически нецелесообразна».

Рыжий мародер возвысил голос: «Пусть заступники сами мигрируют на крайние плоты со своим обожаемым Царем-Крагеном! Это всех устроит как нельзя лучше!»

Блаздель не ответил на это — спрыгнув с трибуны, он промаршировал по плоту к своему личному плавучему островку.

VI

Несмотря на драку — или, может быть, потому, что происшедшее уже казалось им невероятным, почти вытесненным из памяти эпизодом — большинство обитателей Транка решило вернуться на родной плот. Некоторые, донельзя огорченные обстоятельствами, временно устроились на других плавучих островах, в хижинах собратьев по касте или по гильдии; тем не менее, остальные осмелились вернуться на Транк, говоря себе: «Будь что будет!» Туда они поплыли, молча работая веслами кораклов, растирая синяки, промывая кровоподтеки, перевязывая раны и не глядя по сторонам — никто не хотел встречаться глазами с другом или соседом, которого они только что чуть не задушили.

Так они отправились в печальное плавание, когда уже сгущались серо-фиолетовые сумерки — мимо вереницы плотов, каждый из которых отличался неповторимой атмосферой или другими свойственными только ему особенностями: например, на плоту Омерж вошли в употребление характерные для его обитателей выражения, а искусную резьбу по стеблю можно было безошибочно распознать как работу мошенника с плота Лоймар. А теперь Транк был разрушен — единственный из всех плотов, только Транк. Этого было достаточно, чтобы слезы скорби и отчаяния наворачивались на глаза уроженцев Транка. Для них все изменилось, былая жизнь безвозвратно ушла в прошлое. Оскорбления могли забыться со временем, обида могла притупиться, но дружба уже никогда не стала бы такой непринужденной, как прежде, взаимное доверие никогда не стало бы безусловным и полным. Тем не менее Транк оставался их домом. Им больше некуда было податься.

На Транке они не нашли почти никакого утешения. От трети хижин остались одни щепки. Житница была уничтожена, вся драгоценная мука погибла. Некогда гордая сигнальная башня рухнула и развалилась на части. По всему плоту прослеживалась широкая просека разрушения — след, оставленный Царем-Крагеном.

На следующее утро после возвращения с Собора островитяне собирались группами и беспорядочно пытались работать, бросая искоса угрюмые молчаливые взгляды на тех, кого знали всю жизнь. К некоторому удивлению Хаста заступник Войдервег тоже вернулся на Транк, хотя его собственный коттедж был раздавлен Царем-Крагеном и теперь представлял собой груду разломанных прутьев и рваной оболочки. Семм Войдервег безутешно разглядывал этот мусор, подбирая или перемещая то одно, то другое, вытаскивая всякую утварь — горшок, ведро, предметы одежды — а также том Аналектов, насквозь промокший, когда его захлестнула волна из разлома в плоту. Почувствовав на себе взгляд Хаста, заступник раздраженно повел плечами и прошествовал к неповрежденному коттеджу арбитра Мирекса, в гостях у которого он поселился.

Тем временем Хаст приблизился к коттеджу покойного мастера-наперсточника, тоже разрушенному, хотя, пожалуй, в меньшей степени, чем жилище заступника. Мерил Рохан уже трудилась вовсю, разбирая обломки, откладывая в сторону еще пригодные к использованию прутья и куски лакированной оболочки. Скляр Хаст стал молча помогать ей — она не противилась.