Лазо - [62]
Миша был преданный, храбрый юноша. С первых же дней революции он стал в ряды большевиков, вместе, с ними жил, работал и боролся. Родился Миша и вырос в Нерчинско-Заводском районе в Забайкалье, воспитывался политическими каторжанами. Еще мальчиком он видел, как царские жандармы жестоко мучили политических каторжан и издевались над ними, стремясь унизить их человеческое достоинство.
Комсомолец Байбородов, как и Миша, отличался мужеством и беззаветной преданностью делу революции.
Доставив приказ Лазо по назначению, юноши возвращались в свой отряд, не подозревая, что Хмельницкая уже оставлена партизанами и что в ней свирепствуют бандиты генерала Смирнова. Верховые ординарцы, посланные Лазо навстречу Попову и Байбородову, разъехались с ними.
Комсомольцы уверенно въехали в расположение белогвардейских частей. Заметив врагов, они повернули лошадей и поскакали. Вслед раздался залп, другой. Байбородов был сражен наповал, Миша, придавленный убитой под ним лошадью и раненный в ногу, не мог подняться. Бандиты набросились на него и увезли в штаб генерала Смирнова.
Белогвардейцы жестоко избили Мишу, но ничего от него не узнали. Поощряемые своими хозяевами, японскими офицерами, белогвардейцы решили пытками добиться необходимых им сведений. Два офицера приступили к «работе», остальные наблюдали, став полукольцом.
— Сколько партизан? Где они? Что решили делать? — выворачивая руки Попову, спрашивали по очереди бандиты. — В каком месте находится штаб Лазо?
Комсомолец молчал.
Мучители загоняли Мише Попову иголки под ногти, выворачивали ему ноги, кололи шилом. Испытывая невыносимые страдания, напрягая последние силы, комсомолец не отвечал на вопросы палачей.
Крестьяне, согнанные белыми на «допрос» Миши, с ужасом смотрели на дикую расправу. Еще совсем недавно, несколько дней назад, Миша Попов вместе с их дочерьми и сыновьями плясал, веселился, пел. Крестьяне бросились на колени перед офицерами, умоляли их прекратить пытки.
Разъяренные железной волей юного партизана, который так героически переносил весь ужас чудовищных истязаний, офицеры посоветовали генералу Смирнову испробовать излюбленное японскими интервентами средство — раскаленные шомпола.
Полуживой Миша твердил:
— Ничего вам, палачи, не скажу. Да здравствует Ленин! Да здравствуют большевики! Да здравствует Лазо!
Белогвардейцы, так и не получив от Попова никаких сведений, замучили его насмерть.
ТЯЖЕЛЫЕ ДНИ
Часть партизанских отрядов стягивалась к деревне Молчановка, расположенной в узком конце Сучанской долины, замкнутой впереди труднопроходимыми хребтами Сихотэ-Алиня. Как только партизаны отошли, Сучанская долина была занята интервенционными войсками и белогвардейцами.
По решению командования партизаны должны были двинуться через перевал в Никольск-Уссурийский, Спасский и Иманский уезды.
Скрытые агенты интервентов и кулаки распространяли среди партизан слухи о том, что белогвардейцы якобы обошли революционные войска с западной стороны долины и сжимают партизан в смертельном кольце. Лазо заподозрил провокацию и с группой бойцов отправился обследовать хребет. С тревогой ожидали партизаны командующего. «Неужели все пути отрезаны?» Возвращение Лазо рассеяло их тревогу.
— Тайга свободна от белогвардейцев, — сказал Лазо. — Не только японцам не пройти через хребет, но даже и нам, партизанам, будет трудновато.
Распределив запасы продовольствия и патроны, бойцы разбились на мелкие отряды и двинулись по тайге и долинам Улахэ и Сандагоу.
После занятия Сучанской долины интервентами Сергей Лазо не мог там оставаться. Итти во Владивосток тоже было опасно: все пути на этом направлении заняли интервенты и белогвардейцы. Лазо двинулся с небольшим отрядом на запад, в Анучино, где находился временный Военно-революционный комитет Приморской области.
В пути Лазо тяжело заболел и в Анучино явился в очень плохом состоянии. Революционный комитет обязал его прежде всего полечиться в лазарете.
Лазо вместе с несколькими ранеными товарищами отправился в лазарет, который был переброшен вглубь тайги: в районе Анучино шли бои. Революционный комитет дал Лазо имевшуюся у него единственную лошадь. Но в пути Лазо уступил ее раненому партизану, а сам, едва передвигая ноги, поплелся пешком. Найти лазарет на условленном месте не удалось: врач, заслышав гул горных орудий, треск пулеметов и, винтовок, перевел его в другое место — в долину Сандагоу.
Изнемогая от усталости, прокладывая тропки среди непроходимых зарослей, Лазо и его спутники бродили, по тайге в поисках лазарета двенадцать дней. Шли медленно, наугад. В пути один из раненых, молодой партизан, умер. Четыре дня больные питались одними лепешками, но скоро и их не стало: вышла мука. Убили лошадь, ели конину без соли. Но кончилась и конина. Последние дни единственным продуктом питания были листья дикого винограда и разные коренья. Наконец добрались до небольшой деревни Табахеза. Оставив там раненых на попечении учительницы и сообщив в Чугуевку военному комиссару о необходимости устроить их, Лазо отправился на дальнейшие поиски лазарета.
Местонахождение лазарета Лазо знал по двухверстной карте, и с помощью компаса он надеялся легко его найти. Но это оказалось не так просто. В тайге малейшее отклонение от ориентира может завести в такие дебри, из которых выбраться очень трудно.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.